Добывайки

В день отъезда человеков добывайки старались вести себя как можно тише. Собравшись вокруг стола, они с любопытством и волнением прислушивались к хлопанью дверей, глухим ударам, беготне вверх и вниз по лестнице. До них доносились голоса, которые они никогда раньше не слышали, звуки, которые они не могли распознать. Они продолжали сидеть, притаившись, ещё долго после того, как захлопнулась входная дверь и наступила тишина.

– Кто знает, – шепнул Поду Хендрири, – они ещё могут за чем-нибудь вернуться.

Но постепенно безмолвие покинутого дома каким-то таинственным образом просочилось к ним сквозь штукатурку и дранку, и Под почувствовал, что дом действительно пуст.

– Думаю, всё в порядке, – наконец отважился он сказать, – может, кто-нибудь из нас пойдёт на разведку?

– Я пойду, – сказал Хендрири, поднимаясь на ноги. – Не трогайтесь с места, пока я не подам сигнал. Мне надо, чтоб было совершенно тихо.

И он ушёл. Все молча сидели вокруг стола. Хомили не сводила глаз с трёх небольших узлов, привязанных к шляпной булавке. Люпи одолжила Хомили свой кротовый жакет… который стал ей узок; на Арриэтте был шарф Эглтины; высокая, стройная девушка накинула его Арриэтте на шею и трижды обмотала, так ничего и не сказав. «Она хоть когда-нибудь говорит?» – спросила как-то Хомили у Люпи, воспользовавшись её хорошим настроением. «Почти никогда, – сказала Люпи, – и не улыбается. Она стала такой после того, как ещё девочкой убежала из дома. Не один год прошёл с тех пор».

Но вот вернулся Хендрири и сказал, что путь свободен.

– Лучше зажгите свечи, сейчас позднее, чем я думал.

Один за другим они спустились по спичечной лестнице, больше не боясь шуметь. Дровяной ларь был далеко отодвинут от стены, и они гуськом вышли в комнату, высокую, как собор, огромную и тихую – лишь их голоса отражались от стен, – сами себе хозяева: ходи куда хочешь, делай что пожелаешь. Окно, как Под и предвидел, было закрыто ставнями, но через небольшое оконце, низко прорезанное в толстой стене, просачивались последние бледные лучи заходящего солнца. Братцы и Арриэтта были вне себя: они носились взад и вперёд между ножками стульев, обследовали пещеру под столом, где в свете свечей плясала висящая там паутина. А сколько было сделано открытий, сколько найдено сокровищ – под половиками, в щелях двери, между свободными камнями очага!.. Здесь булавка, там спичка; пуговица, старая запонка от воротничка, почерневшая монета, коралловая бусина, крючок без петельки, отломанный кончик грифеля от карандаша (Арриэтта бросилась к нему и тут же спрятала в карман: ей не разрешили взять с собой дневник, пришлось оставить его вместе с прочими «не самыми важными» вещами, но кто знает…). Затем, поставив на пол свечи, они принялись взбираться кто куда – все, кроме Люпи, которая для этого слишком растолстела, и Пода с Хомили, стоявших у входных дверей. Хендрири решил залезть на висевшее на гвозде пальто, чтобы проверить карманы, но ему было далеко до Пода, и он повис на рукаве, еле переводя дыхание и обливаясь потом, – пришлось старшему сыну его вызволять.