Добывайки

Только она обернулась, чтобы посмотреть вперёд, как слева от неё показалось большое круглое отверстие, и струя промозглого воздуха чуть не загасила пламя свечи. Арриэтта быстро заслонила её ладошкой, Хомили тоже.

– Здесь подходит труба от раковины, – сказал Спиллер, – и от котла из прачечной.

Им попалось по пути ещё не одно отверстие – другие трубы, которые уходили в темноту и поднимались наверх. Там, где они присоединялись к главному водостоку, высились груды самых разнообразных предметов, через которые им приходилось перетаскивать мыльницу. В таких случаях Хомили и Арриэтта выходили из лодки, чтобы её легче было тянуть. Спиллер знал все эти трубы по названиям домов, от которых они шли, знал, где именно находится каждый дом. Только теперь Арриэтта поняла, насколько широко было поле его деятельности.

– Правда, не во все дома можно попасть, – объяснил ей Спиллер. – Я не против, когда у трубы двойной поворот, но при такой трубе в дырке для стока обычно бывает медная решётка или что-нибудь в этом роде. – Один раз он сказал, кивнув на вход в круглую пещеру: – Холмкрофт, там, наверху… ничего, кроме воды от ванны, последнее время.

И действительно, эта труба из блестящего фаянса кремового цвета – Арриэтта заглянула в неё, проплывая мимо, – была гораздо чище всех прочих; после того как они её миновали, запах спитого чая в воздухе стал куда слабее.

Время от времени они натыкались на торчащие веточки ясеня или остролиста – лодка с трудом их обходила. Арриэтта заметила, что они находятся почти на равных расстояниях друг от друга.

– Хоть убей, не могу понять, как эти штуки попали в трубу, – раздражённо проговорила Хомили, когда им чуть ли не в пятый раз пришлось, держа в руках свечки, вылезать из мыльницы и стоять по лодыжки в нанесённом сюда мусоре, дожидаясь, пока Под со Спиллером повернут её в сторону, чтобы провести осторожно мимо ветки.

– Я сам их сюда заколотил, – сказал Спиллер, держа лодку, чтобы им было удобней в неё залезть.

В этом месте водосток стал круче спускаться вниз. Когда Хомили села напротив Арриэтты, мыльница вдруг рванулась вперёд, увлекая за собой Спиллера; но хотя он скользил и чуть не падал, ему каким-то чудом удавалось держаться на ногах. Внезапно они уткнулись в завал возле одного из «деревьев», поставленных Спиллером на дне трубы, и Арриэтта от неожиданности уронила свечу за борт.

– Так вот они для чего! – воскликнула Хомили, прикрывая чуть не погасшую свечу рукой, чтобы та разгорелась и Арриэтта могла зажечь от неё свою.

Но Спиллер ответил не сразу. Он протолкнул лодку мимо преграды и остановился, чтобы подождать Пода, лишь тогда он сказал:

– Может, и так.

У догнавшего их наконец Пода был усталый вид. Он запыхался и скинул куртку – она болталась у него на плечах.

– Последний отрезок пути всегда самый длинный, – сказал он.

– Может, хочешь поехать в мыльнице? – спросила Хомили. – Я выйду, а ты садись.

– Нет, мне лучше идти пешком, – сказал Под.

– Тогда дай мне куртку, – сказала Хомили.

Она сложила её аккуратно у себя на коленях и легонько погладила, словно куртка (подумала Арриэтта, глядя на мать) устала, как и Под.

И они снова пустились в путь по бесконечному коридору между уходящими вдаль круглыми стенами трубы. Вскоре Арриэтта задремала, голова её упала на колени, и она прижалась к яйцу. В последний миг, перед тем как погрузиться в сон, она почувствовала, что Хомили вынимает свечу из её разжавшихся пальцев и укрывает её отцовской курткой.

Когда Арриэтта проснулась, вокруг было всё то же: тени и блики, играющие на мокром потолке, узкое бледное лицо идущего рядом Спиллера, неуклюжая, еле видная фигура позади – отца.

Заметив недоумение в её глазах, Хомили улыбнулась.

– Забыла, где ты? – спросила она.

Арриэтта кивнула. Мать держала по свече в каждой руке, они почти догорели.

– Верно, скоро утро? – спросила Арриэтта. Она ещё не совсем проснулась.

– Вполне возможно… – сказала Хомили.

Стены скользили мимо, ничто не нарушало их однообразия, кроме возникающих через равные промежутки утолщений там, где одно колено трубы соединялось с другим. Когда они разговаривали, их голоса гулко разносились по туннелю.

– Я не вижу больше боковых труб, – сказала Арриэтта немного погодя.

Спиллер покачал головой.

– Их больше нет, Холмкрофт – последний дом…

– Но это было сто лет назад… Мы, наверно, скоро будем на месте?

– Уже подходим, – сказал Спиллер.

Арриэтта задрожала и плотнее натянула на плечи отцовскую куртку, ей показалось, что воздух стал более свежим и, как ни странно, потерял всякий запах. «Но, возможно, – подумала она, – мы просто привыкли». Было совершенно тихо, слышалось лишь слабое шуршание дна мыльницы по жиже да хлюпанье под ногами Спиллера и Пода. Но слой жижи, казалось, стал тоньше; время от времени под днищем раздавался хруст, словно лодка шла по песку.

Вдруг Спиллер остановился.

– Тихо, – сказал он.

Все застыли, но единственное, что до них доносилось, – это дыхание Пода да мелодичный перезвон капель где-то впереди.

– Пошли дальше, – неожиданно сказала Хомили, прерывая напряжённое молчание. – Свеч надолго не хватит.