Дочь

Вообще-то при встречах мы обходили стороной вопрос, что будет дальше, когда его пребывание в центре закончится. О своем желании заняться медициной Эд ни разу не упоминал. Экзамены на аттестат зрелости он сдал в центре с впечатляющими результатами, но решил остаться там на неопределенное время. В любом случае сейчас не стоит обсуждать вопрос его дальнейшей учебы. Я подожду, может, он созреет после каникул.

В прихожей нас встречает Берти. Эд с сияющим лицом приседает и обнимает пса. Берти фыркает и машет хвостом, обнюхивая его волосы. Софи приседает рядом.

Я завариваю чай, размышляя, как трудно, наверное, Эду совместить прошлое с настоящим. Попив чаю, они решают прогуляться к морю с Берти.

Я наблюдаю в окно, как они идут через сад, выходят за калитку, и уже, наверное, в сотый раз задаюсь вопросом, осознал ли он в полной мере то, что с ним случилось, и сделал ли правильные выводы.

Пора доставать из холодильника курицу, чтобы запечь ее с зеленью, маслом, чесноком и лимоном. Закрыв духовку, я наливаю бокал вина и иду с ним в пристройку, где неделю назад, выбросив из нее всякий хлам, устроила себе мастерскую. В доме места не нашлось. Окна здесь большие, так что света достаточно. В центре – разборный стол на козлах. На стенах висят несколько картин. В углу новый обогреватель.

На столе лежит написанная маслом картина, на которой я изобразила руки Мэри. Старушечьи, с пальцами, искривленными ревматизмом. Но пока еще способные держать садовые инструменты, ухаживать за курами, печь хлеб, готовить. Она говорит, что это руки ведьмы. Следовало бы добавить: доброй, очень доброй ведьмы. А вот руки Дэна. Держат кусок причудливого корня. Легко и осторожно. Корень из этих пальцев не выскользнет. Рядом – недавний карандашный набросок руки Майкла. В последний приезд на уик-энд он сидел в шезлонге у окна. Читал, положив руку на колено. Кажется, мне удалось передать его силу и одновременно нежность. Надо закончить. Я беру карандаш и начинаю работать, поглядывая в окно, где кружатся снежинки. Делаю тонировку, чувствуя, как будто его пальцы касаются меня.

Возвращаются Эд и Софи. Их одежда припорошена снегом.

– Я впервые в этих местах зимой, – говорит Эд, снимая мокрую куртку. – Здесь так пустынно.

– А какие живописные скалы, – восхищенно добавляет Софи, поеживаясь от холода.

Они идут в ванную, а потом, после курицы, вина и кофе, садятся у камина. Софи с аккордеоном, Эд рядом со своей гитарой. Он раскрепощен. Видно, что так они сидят часто. Я устраиваюсь неподалеку в тени, в синем отцовском кресле.

– Ты никогда не рассказывал о своем отце, – говорит Софи. Она прекращает играть, решив передохнуть.

Эд смеется.

– Рассказывал, ты просто забыла. Папа нейрохирург. Вправляет людям мозги.

Мне грустно это слышать. Ведь всего два года назад…

– Но он, наверное, все время пропадал на работе, – продолжает Софи. – Ты его и не видел.

– Почему не видел? – удивляется Эд. Он по-прежнему весел. – Папа всегда был где-то рядом. Праздники проводил с нами. И вечером был дома.

А вот тут Эд ошибается. Его отец не все вечера проводил дома.

Бристоль, 2009

Шесть дней спустя

Меня разбудил звонок телефона. Он стоял на стороне Тэда, я потянулась за трубкой и уперлась рукой в стену. Ну конечно, это же другая комната. Было слышно, как этажом ниже Тэд снял трубку. Голос спокойный, с повелительными нотками. Значит, звонят из больницы. Потом я услышала, как он встал с постели и пошел в ванную. Затем спустился на кухню. Для меня все вокруг изменилось, а его распорядок остался прежним. Он, должно быть, удивлен, почему я не спала рядом. Наверное, подумал, что решила не тревожить его поздно ночью.

Он, конечно, не знал, что я почти не спала и придумывала себе разные кошмары. Один чудовищнее другого. Они не прекращались. Кажется, что от них вот-вот взорвется голова.

Тэд лгал. В тот вечер, когда пропала Наоми, он не был в больнице. Значит, это он тайно увез ее из театра и где-то спрятал. Зачем? Мне казалось, что я знаю ответ. Тэд увидел дочку в роли Марии и осознал, что она сильно изменилась, стала другой. Что это не прежняя маленькая Наоми, а почти взрослая девушка. Привлекательная и сексуальная. Конечно, ему это не понравилось. Так что же он сделал? Неужели убил? Взял и надавил на сонную артерию. Я понимала, что это чушь, что я просто схожу с ума, но как же, черт возьми, можно объяснить его ложь?

Я медленно спустилась в нашу спальню, села на край кровати. Услышала шаги Тэда – он поднимался по лестнице.

– Я опять храпел? – Он наклонился, чтобы поцеловать меня в голову, и направился в ванную, не ожидая ответа.

Я смотрела ему вслед. Прямая спина, хорошо развитая мускулатура – в свои сорок пять он выглядел прекрасно. А сейчас еще хорошо выспался. Его нежность теперь не казалась мне искренней. Наверное, если бы я набралась терпения, то смогла бы докопаться до правды. Пошарила бы у него в карманах, поискала бы еще какие-то улики, но я была слишком измучена, чтобы ждать. Мне нужно было узнать все немедленно.

Я быстро оделась в то, что было под рукой, и дождалась, когда он выйдет.