Дочь

– Это была операция, в неудаче которой обвиняли Тэда? – спрашиваю я, хотя знаю ответ.

– Да.

– Выходит, он тогда был прав.

– В чем?

– Помнишь, год назад я нарисовала схему расследования в виде кругов? Так вот, я тогда показала ее Тэду, а он предложил добавить желающих отомстить. Например, пациентов или их родственников, затаивших обиду, потому что их якобы неправильно лечили. А если операция закончилась со смертельным исходом или уродством, тогда вообще пиши пропало. Я в этом сомневалась, и, получается, зря.

Я встаю, чтобы позвонить Тэду. Он отвечает почти сразу.

– Я уже тут все закончил. Скоро выезжаю. Хочу взглянуть на фотографию.

– Хорошо.

– Если это он, то тогда все произошло по моей вине.

Я завершаю разговор и поворачиваюсь к Майклу:

– Ты тоже предлагал мне составить список недоброжелателей, но, кроме отца Джейд и мужа Ани, я больше никого вспомнить не смогла. Да и они оказались ни при чем. О Йошке тогда не могло быть и речи.

Меня начинает знобить, так что стучат зубы. Может, заразилась от Тэда? Майкл наливает мне бокал виски, затем идет готовить ванну. Горячая вода снимает озноб. Он обнимает меня, целует, притягивает ближе, но заниматься любовью сейчас не время. Я засыпаю, а когда пробуждаюсь, его рядом нет. Снизу доносится голос Тэда. Я сижу в смятении, не веря, что могла заснуть. Потом встаю и, преодолевая головокружение, спускаюсь вниз. Голова горит.

Тэд, увидев меня, ахает:

– Ты ужасно выглядишь, Джен!

Майкл обнимает меня за плечи и ведет к креслу. В камине горит огонь, комната прибрана.

Тэд замирает. Смотрит на меня, потом на Майкла и мрачнеет, видимо что-то осознав.

Майкл протягивает ему фотографию. Тэд всматривается в нее.

– Да, это один из них. Почти все время сидел с девочкой. Своей сестренкой.

Я смотрю на него, не в силах произнести ни звука. В голове стучит, перед глазами мелькают красные всполохи.

– Он сидел там почти постоянно, – повторяет Тэд, повернувшись ко мне. В его голосе страх. – И он был у тебя на приеме?

– Да, – отвечаю я еле слышно. – А что случилось с той девочкой?

– Я хотел рассказать, но тебя это, кажется, не интересовало.

Ну да, правильно, я вроде как тоже виновата. А может быть, я и впрямь виновата?

Тэд смотрит на Майкла:

– Нам нужно что-то срочно предпринять. Теперь, когда мы узнали…

– Прямо сейчас мы предпринять ничего не можем, – спокойно перебивает его Майкл. – Кроме того, что уже делает моя группа. Устанавливает местонахождение этой семьи. А вас я попрошу как можно подробнее рассказать, что тогда случилось.

Тэд наливает в мой пустой бокал немного виски, выпивает залпом и садится у камина, повернув к нему лицо. Его пальцы по-прежнему сжимают фотографию.

– Это было примерно полтора года назад. В нашу клинику положили ребенка, девочку. Цыганку. Ее сопровождало все семейство, они едва помещались в палате. Я еще подумал, какая девочка счастливая.

– Счастливая? – удивляется Майкл. – Но ведь она была больна.

– Счастливая в том смысле, что они все ее очень любили. Дедушки с бабушками, родители, дяди с тетями и остальные. Она сидела у кого-то на коленях и улыбалась, – он на секунду замолкает. – Но девочка была калекой, и они просили избавить ее от этого.

– И какую роль во все этом играл Йошка? – спрашивает Майкл.

Тэд молчит, разглядывая фотографию.

– Насколько я понял, он был ее старшим братом. А может быть, дядей. Кроме того, в этой семье Йошка всеми командовал. И все его слушались.

Я тщетно пытаюсь вспомнить, как он вел себя в моем врачебном кабинете.

– Вы объяснили им, что это за операция? – спрашивает Майкл, раскрывая блокнот.

– Да, – Тэд кивает. – Я рассказал им, что будет, если оставить ее в таком положении. Девочке угрожал паралич конечностей. Но излечение тоже было связано с большим риском.

– Они это поняли? – спрашиваю я.

– Вроде бы да.

– А при подписании согласия на операцию ты их снова предупредил?

– Этим занимался Мартин, – отвечает Тэд, не глядя на меня. – Он ординатор, проходит подготовку по специальности «детская хирургия». Девочку, разумеется, наблюдали педиатры при участии Мартина. У нее было редкое заболевание позвоночника, мы намеревались его тщательно изучить.

Если родственники знали о риске, что же их так возмутило? Может быть, никто толком не слушал объяснений? Надо было Тэду перед операцией собрать их всех и как следует предупредить.

Тем временем Тэд продолжает:

– …значительное искривление позвоночника затруднило проведение операции, она заняла больше времени, чем планировал Мартин. В конце неожиданно понизилось артериальное давление, что привело к ишемическому поражению позвоночника.

– Пожалуйста, поясните последнюю фразу, – Майкл отрывается от блокнота. – Я не понял.

Тэд кивает.

– Извините. У девочки было прервано снабжение кровью тканей позвоночника, и они частично омертвели. А это, в свою очередь, сделало невозможным обмен командами от головного мозга к ногам и наоборот. Ее необратимо парализовало.

Поленья в камине шумно потрескивают. Это единственное, что нарушает тишину в комнате. Я встаю – хочется пройтись, но приходится сесть. Голова кружится и по-прежнему знобит.