Дочь алхимика

— А вы и вправду умны, графиня. — Улыбка стала чуть шире. — Условие есть, и даже два. — Короткая пауза, словно бы министр решался, стоит ли говорить: — Первое — вы обещаете приложить все усилия, чтобы стать мне хорошей женой… Погодите, не отказывайтесь!

Набрав в легкие побольше воздуха, он уверенно закончил:

— И второе — вы должны будете помочь мне раскрыть заговор против короны.

Наступила моя очередь удивляться:

— Заговор?! Я?!

— Вы, моя дорогая графиня, — подтвердил маг. — Потому как тот, кто продумал обстоятельства измены, не включил вас, юную воспитанницу девичьего пансиона, в общий расклад. А ваш отец не зря беспокоился о вашей сохранности, стараясь уберечь от попыток воспользоваться редчайшим даром среди высоких родов.

— И все же я не понимаю…

Господин Левшин на миг замер, а потом очень серьезно пояснил:

— Знаете, Ольга, боюсь, у всей Староросской империи осталась лишь одна неделя. — Маркиз отстранился, мгновенно позволив ощутить волну ночной прохлады.

Поежившись, я проследила, как он неторопливо подошел к окну. В серебристом сиянии растущей луны его профиль был исполнен небывалой силы, но я кожей ощущала: Николай Георгиевич смертельно устал. Словно в подтверждение моих мыслей, он с сожалением произнес:

— Я помогу вам разбудить то, что так давно спало, и это станет для изменников…

— Приманкой!

— Вы правы — приманкой. Но я обещаю: с вами ничего не случится. Ни сейчас, ни тогда, когда — или если — вы исчезнете. Я беру на себя полную ответственность за вашу безопасность.

В течение разговора я начинала понемногу привыкать к неизбежной капитуляции доводов рассудка и важности выполнения своей части сделки, а явная выгода заставляла сомнения притаиться… по крайней мере, до завтра. Вот только была еще одна деталь, без которой осуществление договора могло оказаться под угрозой…

— У меня нет платья, — смущенно произнесла я. — И, боюсь, так быстро его не сошьют ни в одном салоне империи. А ведь свадьба — уже завтра! — Я сделала последнюю попытку оставить за собой свободу.

Но и ее маркиз разбил вдребезги. Он пристально меня оглядел, словно стараясь убедиться, действительно ли я согласна, и только после этого предложил:

— Вы можете воспользоваться платьем моей матушки, если пожелаете. Оно всегда казалось мне на редкость изящным. Думаю, вам пойдет.

Дождавшись моего кивка, он подытожил:

— Что ж, тогда я пришлю его в особняк герцога Соколова завтра утром.

И мне не осталось ничего иного, как ответить:

— Я должна вернуться к своему деду, чтобы, как и полагается невесте, провести последнюю ночь дома.

Маркиз замер. Отошел от окна, бесшумно ступая по мягкому ковру, и, подойдя вплотную, внимательно вгляделся в глаза. Снова ощутив запах его парфюма, я втайне обрадовалась, что на этот раз гарь уже почти неощутима. Видимо, почувствовав мое облегчение, господин Левшин согласно склонил голову, взяв с меня напоследок обещание:

— Доставлю вас туда немедленно при одном условии: эту ночь вы действительно проведете в своей комнате.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой высокородный дар просыпается в самый неподходящий момент, а в первую брачную ночь происходит совсем не то, что должно

Есть чувства, которые поднимают нас от земли.

И. С. Тургенев. Ася

Утро моей свадьбы выдалось солнечным и по-весеннему теплым, отчего даже в золотой гостиной не стали жечь огонь.

Сонная горничная, привычная к раннему подъему, присела в низком реверансе, раскрыв портьеры сливочного цвета. Слепяще-яркие лучи тут же по-хозяйски ворвались в спальню, залив ее золотистым сиянием, что заставило прислугу недовольно сморщить покрытый веснушками нос. А ведь она еще втайне надеется отдохнуть, пока весь дом спит.

Я стремительно села в кровати. Может быть, сбежать?! Прямо сейчас, пока старый особняк охвачен ленивой дремотой и деспотичный маркиз не ожидает вероломного предательства? Захватить из блестящих салонов деда несколько увесистых статуэток и постараться как можно выгоднее продать их морякам. Исчезнуть… это ведь мой последний шанс!

Но в уме тут же отрезвляюще прозвучали жестокие слова огненного мага: «Поверьте, как только вы останетесь одна, без моей защиты, вы не проживете и дня». Вспомнился оглушительный грохот копыт и ошеломляющее чувство суровой неизбежности… палящий жар огня, смешанный с болью крепких мужских объятий… и почему-то такой знакомый запах…

Прогнав опасные мысли, я отпустила сонную девушку, снова откинувшись на подушки и позволив себе в последний раз насладиться звуками спящего дома, в котором каждый шорох был знаком с детства.

С кухни доносились приглушенные голоса — это госпожа Лобанова доставала готовую опару для ржаного хлеба. Стоит подождать совсем немного — и по бесконечно длинным коридорам разнесется теплый запах утренней выпечки, вслед за которым потянутся ароматы терпких трав…