Дочь алхимика

Хотя Пиобб и называл себя мастером по кукольным глазам, а это было именно тем делом, которое он унаследовал от своего отца, все же, со временем, он стал зарабатывать большую часть денег изготовлением стеклянных глаз для людей. Он первым делом прочел Джиллиану длинную лекцию о сути и развитии своего предприятия.

— В моем деле, как и во всех других, бывает хороший и плохой сезон, — объяснял старик, ловко жонглируя при этом тремя глазными яблоками, коричневым, серым и ярко-красным. — С Рождества до средины марта дела идут, скорее, вяло, но, правда, потом, до конца октября, глаза идут нарасхват. Черт его знает, почему. Стеклянные глаза для дам немного дороже, чем для господ, и, к слову сказать, они тоньше сработаны. Я с удовольствием вкладываю в них больше блеска и огня. — Он хихикнул, поперхнулся и выронил при этом один из трех стеклянных глаз. Джиллиан ловко подхватил его, до того как он мог расколоться об пол. — Неплохо, мой мальчик, ты мне нравишься, большое спасибо. — Старик продолжал без остановки жонглировать дальше. — Итак, на чем я остановился? Ах, да, дамы… Значит, приходит ко мне какая-нибудь дама или господин с ужасной дырой на лице. Для начала они позируют мне, как у портретиста. Я изучаю цветовые оттенки здорового глаза и изготавливаю новый специально для этого человека. Настоящее искусство, скажу я тебе. У меня есть одна клиентка, имя которой я запамятовал, так вот, она замужем уже пять лет и её старик до сих пор не знает, что у неё искусственный глаз! Такое ты можешь увидеть только у старого Пиобба, можешь мне поверить. — Еще один смешок, но в этот раз все глазные яблоки остались в воздухе. — Многие клиенты вынимают стеклянные глаза на ночь, прячут их под подушку или кладут в стакан с водой на ночной столик, по крайней мере, мужчины. Что касается женщин, то они чаще всего оставляют их внутри и днем, и ночью. Кстати, ты знаешь, что некоторые люди могут носить стеклянный глаз сроком вполовину меньше, чем другие? Это зависит от слез. У одних их больше, у других меньше, и эта штука разъедает поверхность глаз как кислота. Это мои самые любимые клиенты, так как вскорости они снова стоят у дверей моего магазина — скажем, через два, три года, иногда раньше, иногда позже. Хочу раскрыть тебе одну тайну, мой мальчик. — Это конечно же, не было большой тайной, если он рассказывал её Джиллиану уже в первый день; и все же гермафродит внимательно слушал. — Большинство глаз я изготавливаю вовсе не для богатых, а для прислуги. Если у них нет глаза, то никто не хочет брать их на работу, и они в одночасье оказываются на улице, но здесь, в Париже, есть одно благотворительное общество, которое обеспечивает бедных искусственными глазами — моими искусственными глазами, вот как! Они получают их за полцены, а это уже не мало. В общей сложности, я продаю от двухсот до трехсот глаз в год, и это только для бедных. И еще сто или сто пятьдесят для богатых, да плюс еще заказы из-за границы. К счастью, не так то уж много людей, которые делают глаза: двое в Лондоне, один в Милане, один в Риме — вот и все. Дело идет хорошо, даже очень хорошо, так что грех жаловаться.

Именно Пиобб был тем, кто рассказал Джиллиану о театре Гран-Гиньоль, театре крови, одном из самых больших бульварных аттракционов в городе. Люди отовсюду стекались в дом, расположенный в конце рю де Шапталь. Это было четырехэтажное здание с белым фасадом, чей вход по обе стороны был обрамлен простыми колоннами. Рядом на деревянных подставках стояли плакаты, оповещающие о театральных новинках. Пьесы носили характерные названия, как то «Эксперименты доктора Лорда» или «Маркиз де Сад». Это были незамысловатые истории, в которых типы заменяли характеры, и в которых в избытке изображались массовые убийства, пытки, ванны с кислотой и — гвоздь репертуара — ошибки хирурга.

Однажды в воскресенье, Джиллиан стоял перед театром, как вдруг перед ним выросла фигура неизвестного, тут же принявшегося осматривать его сверху донизу. Вскоре, как только незнакомец взглянул на лицо Джиллиана, на его лице отразилось выражение ставшего уже привычным восхищения. Он тут же представился Максом Мори, основателем, руководителем, автором многочисленных пьес и постановщиком театра Гран-Гиньоль.

Мори прямо на улице пригласил Джиллиана работать у него в театре, и Джиллиан согласился скорее из озорства, чем от веры в собственные актерские способности. Вот так и вышло, что гермафродит, сошедший с поезда в Париже без гроша в кармане, в течение нескольких недель уже работал на двух работах: днем он помогал Пиоббу шлифовать стеклянные глаза, а по вечерам был актером второго плана в театре Гран-Гиньоль. Поскольку почти все его роли обходились без текста, то ему не составляло особого труда справляться на обеих работах к радости обоих работодателей.