Дочь Авраама

– Так и послушайте совета деда. Выберете агентство с наилучшими рекомендациями. Или приходите ко мне оба, если сумеете его уговорить, хотя я сильно сомневаюсь. Но если ваш дед сейчас является вашим опекуном, то я не могу ни о чем с вами договариваться без его согласия. Но мне кажется, вы зря наговариваете на полицию. Насколько я знаю по собственному опыту, детективы из отдела убийств расследуют все дела одинаково, независимо от расы или социального положения жертвы. Да, сейчас вы думаете, что полицейские не добились никаких результатов за пару месяцев и поэтому списали дело в архив. Но они не забыли о нем. Поверьте мне, рано или поздно найдутся новые улики, всплывут показания. Преступники имеют свойство болтать, хвастаться содеянным. Рано или поздно убийца вашего отца расскажет что-то… своим… приятелям, – я изо всех сил старался не употреблять слов «спьяну» и «собутыльникам».

Впрочем ее совсем не впечатлила моя речь.

– Я не верю, что моего отца зарезали какие-то пьяницы, – решительно заявила она. – Вы его совсем не знали, а уже нарисовали в голове удобную картину. Прямо как те детективы, что занималась расследованием. Тогда как я считаю, что вы именно тот, кто может непредвзято взглянуть на дело свежим взглядом. Потому что вы независимый, решительный человек, не пресмыкающийся перед истеблишментом.

Теперь она перешла к лести. Забавно.

– Мисс Рэйми, я уже сказал вам, что не могу заниматься вашим делом без согласия вашего опекуна, – напомнил я.

Девушка на мгновение задумалась.

– Мистер Стин, я тоже кое-что знаю на эту тему, – неспешно произнесла она. – Предположим, я просто прошу вас о дружеской услуге. Вы будете действовать по собственному почину, просто потому что кто-то попросил вас расследовать убийство Абрахама Рэйми, безработного сорока двух лет, случившееся четвертого января в парке Санта-Мария в Анахайме. Сейчас я даю вам пятьсот долларов. Наличными. Это мои личные деньги. Если у вас будут какие-то результаты в течение трех дней, и вы решите продолжать дело, обещаю, я поговорю с дедушкой, и мы заключим с вами официальный контракт. Деньги в любом случае остаются у вас.

Она полезла в лаковую сумочку левой смуглой лапкой с идеальным маникюром и извлекла оттуда пять сотенных купюр, явно подготовленных заранее. Я понял, что эта малышка все продумала и была почти уверена, что сможет подцепить меня на крючок. Она все больше напоминала мне очаровательного, но очень хваткого клеща. Впрочем кое-что привлекло мое внимание даже больше, чем пять хрустящих бумажек, выложенных на стол.

– Подождите, вы сказали, Абрахам Рэйми, сорока двух лет, безработный. У него не было шрама на щеке? И еще… кажется, он хорошо играл на скрипке.

– Как вы об этом узнали? – совершенно искренне удивилась она.

– Объявление в газете. В декабре. Я просматривал рубрику частных объявлений и наткнулся на просьбу сообщить, если кто-то знает о местонахождении вашего отца.

– Совершенно верно. Это я дала его. Отец несколько месяцев не показывался, а мы узнали, что он съехал из меблированной комнаты, в которой жил последнее время. Я разместила объявление в нескольких газетах. Но прежде чем отец объявился, его нашли… мертвым. Зарезанным в парке.

– Расскажите мне все с начала, – предложил я, доставая блокнот. – Повторю, пока что я не принимаю вашего предложения. Если я и возьмусь за дело, то лишь поговорив с вашим опекуном.

– Хорошо, – покорно кивнула девушка, но потому, как блеснули льдинки в зарослях ее ресниц, я понял, что она добилась того, чего хотела.

– Меня зовут Эпифани Рэйми. Я не видела отца последние полгода до его смерти, так что не могу сказать, чем он точно занимался.

Эпифани5. Какое красивое старомодное имя, видимо, отец ее был откуда-то с юго-востока из вотчины методистов, где детей негров и не только принято называть по церковным праздникам. Интересно, как его занесло в Калифорнию, и откуда у прекрасной Эпифани замашки египетской царицы и ее же склонность к тонкому интриганству.

– Хотя все зовут меня Пиппа. И вы можете меня называть Пиппой, а не мисс Рэйми. Кстати, я забыла сказать, Рэйми – не моя настоящая фамилия. То есть это фамилия моего отца, так что я могу ее носить, но моими опекунами являются дедушка и бабушка со стороны матери, они официально поменяли мою фамилию на Роббен. Когда мне исполнится двадцать один год, я сменю ее на Роббен-Рэйми.

Возникла пауза. Видимо, мне нужно было как-то среагировать.

– Как колледж Роббена? – в шутку спросил я, вспомнив роскошный академический парковый ансамбль недалеко от Пасадены, где преподавал один мой приятель, специалист по английской литературе.

– Да, как колледж. Его собственно основал мой прадед. А еще оптика Роббена, очки Роббена, фотоаппараты Роббена.