Дочь банкира

Сансаныч посторонился, пропуская гостя. Понимающе кивнув, быстро убрал со стоящего в глубине разбитого дивана, выброшенного кем-то за ненадобностью, какие-то детали, железяки, инструмент. Бросил в изголовье грязный ватник. Отвернулся и по-бабьи приложив ладонь к щеке принялся оглядывать иномарку. На подобии доктора, который никак не может поставить больному диагноз.

Над смотровой ямой на домкратах подвешен на талях полуразобранный «опель». Рядом с ним — снятый двигатель. По другую сторону — колеса. Впечатление — машина лежит на операционном столе, «хирург» отрезал органы, подлежащие «лечению».

— Ложись. Спи. Понимаешь, счастье мне подвалило — за бесценок купил раздолбанную иномарку. Вот и вожусь, привожу в порядок.

— А «оку» продал? — с трудом ворочая онемевшим языком, безразлично спросил Родимцев. Сейчас его интересует только один диван, но сразу завалиться на него — невежливо. — Жалко. Хорошая тачка.

— Как это продал? — немедленно возмутился хозяин. — Ни за что! Скоростная, проходимая и вдруг — продал? Сосед мой на два года уехал за границу, разрешил пользоваться своим гаражом. Туда я и поставил красавицу… Есть хочешь?

На дальнейшие вопросы и ответы не было сил. Не отвечая, Николай доковылял до дивана, рухнул на него и отключился.

Проснулся он в полдень. Не сам проснулся — разбудил хозяин, уронивший на бетонный пол тяжелую болванку. Долго не вставал, ворочая очумелой головой, пытаясь понять куда забросила его судьба?

— Ну, и здоров же ты спать! Чуток меньше суток — на одном боку. Долго проживешь, кореш!… Прости, разбудил, — в заключении виновато пробурчал Сансаныч, потирая ушибленную ногу. — Чертов кардан никак не поддается.

Второй раз Николаю приходится слышать словечко «кардан».

— Ничего страшного, уже выспался. Послушай, Сансаныч, вчера, когда я искал твой гараж, пристал один мужик. Решил, что я — механик. Тоже твердил о каком-то вышедшем из строя кардане, просил исправить. Пришлось пообещать. Это — не опасно?

Сансаныч рассмеялся.

— Негошев, — безошибочно определил он. — Не бери в голову, дружок, он тут же забыл о твоем существовании. С башкой у него какие-то проблемы. Машина в полном порядке, все её болезни придуманы… Есть будешь?

На дважды повторенный вопрос отозвался не голос — желудок. Что для молодого крепкого парняги какие-то два шампура шашлыков? Да и то изготовленных неизвестно из какого мяса: то ли собачатины, то ли кошатины? Ведь не так просто заподозрил шашлычника сухопарый хозяин джипа.

— Прости, ничем ответить не могу, — покаянно признался Родимцев, разводя руками. — Гол, как сокол.

— Переживу. Расплатишься натурой — поможешь подковать нового моего конька. — весело сообщил хозяин, расставляя на застланном газетой верстаке миски и кружки. — Разносолов бизнесменских не держу, колбаса и сыры — не по пенсионным достаткам. Обойдемся черняшкой с луком и селедочкой. Ежели не считать яиц вкрутую. Знатная закуска! А чтобы она в горле не застряла, промочим самогончиком. Здесь у меня в подвале — целый спиртоводочный завод. Сам оборудовал. Не дай Бог, прознают менты — табунами будут наведываться…

— Арестуют?

— Да ты что, сбрендил? Кто же будет забивать дойную коровку? Просто ополовинят мои запасы…

Выпили по полкружечке. Больше Сансаныч не дал — предстоит работа, дрожащиими руками многого не сделаешь. Дружно навалились на селедку с луком, облупили по два яйца. Расщедрившись, хозяин открыл трехлитровую банку клубничного компота. Запили.

— Ну, все, — свалив грязную посуду в ведро, Сансаныч удовлетворенно помял тощий живот и полез в смотровую яму. — Твоя задачка простая — станешь на первых порах подавать мне инструмент. Потом научу крутить гайки… Там, под диваном, лежит ещё один комбинезон. Переоденься.

— Сделаю, — поспешно переодеваясь, пообещал «подмастерье». — Не сомневайся, Сансаныч, все выполню.

Усомниться в способностях помощника все же пришлось. На требование подать ключ на тринадцать Николай, поколебавшись, притащил на, всякий случай, всю тяжелую сумку с ключами. Услышав требование подать головку на десять, недоумевающе помотал головой. Ничего не поделаешь, не приходилось парню слесарить.

— Ты, мать твою вдоль и поперек, где рос? По виду — работяга, а на деле — руки растут не из того места, — беззлобно ворчал Сансаныч. — Ну, ничего, у меня наблатыкаешься, научу отличать девку от бабы…

И, действительно, учил. В основном, без матерков, терпеливо, но нередко срывался — поливал неумеху такими ядренными выражениями, что услышь их женщины попадали бы в обмороки. Родимцев терпел нравоучения мастера, не обижался.

Постепенно он отходил. Рана на щеке подсохла, превратилась в багровый шрам, опухоль опала. Николай перестал вздрагивать, когда в гараже появлялись многочисленные знакомые Сансаныча. Постепенно приходила уверенность в безопасности. Бандиты, преследующие его, успокоились, посчитали — удрал из Москвы. Шестерки Антона занялись исконним своим делом — пасут иностранных шпионов и российских их агентов. Бывший любовник Симки их больше не интересует. Невелика фигура для по уши загруженного ведомства.