Дочь Белого Меча

— Вижу, — сказал Вазила. — Дворец. Вон там…

Он показывал на что-то рукой, но Ягмара, как ни всматривалась, не смогла увидеть ничего.

— Что-нибудь ещё видишь?

— Да, но не могу понять… Наверное, какие-то развалины. Правее дворца.

— Ладно, — сказала Ягмара. — Подойдём — рассмотрим. А коз не видишь?

Вазила поводил головой.

— Да вот же они…

Маленькое стадо неподвижно стояло примерно на половине спуска.

— Не догнать, — сказал Ний.

— Посмотрим…

Новое знание возникло в голове Ягмары как бы ниоткуда, само собой. Вот только что ничего не было, а потом сразу появилось.

Она сунула руку в узел и достала рожок. Поднесла ко рту. Рожок издал неприятный свист. Козы не шелохнулись.

— Далеко, — сказала Ягмара.

— Он что, их приманивает? — спросил Ний.

— Да.

— Тогда спускаемся…

И они ходко устремились по следу коз.

Мясо ели сырым и горячим, лишь присаливая последней солью. Вазила, помявшись немного, забрал козий желудок и отошёл в сторону, полагая, что будет смущать друзей своей трапезой. После еды с новыми силами двинулись вниз.

Над долиной всё ещё голубело небо, а внизу уже сгустилась тень. Она была гуще, чем можно было ожидать при такой белизне снега. Поэтому заночевать решили ещё на склоне, в самом его низу, где уже начинался густой кустарник — правда, засыпанный почти по самые верхушки.

Скоро выяснилось, что полулуница позволяет видеть в темноте…

Забрались в рукавичку, головами к горловине; кот устроился в ногах и громко урчал. Огня решили не разжигать — тепло и так, а раскапывать кусты и добывать дрова, чтобы растопить снег, после долгого пути не хотелось — да и привлекать к себе внимание ни к чему. Набили котелок и поставили в рукавичку рядом с собой — скоро была готова вода.

— Я вот чего не пойму, — сказала Ягмара. — Если здесь всегда зима — то откуда взялись кусты и деревья? И козы были сытые. Не из-под снега же они траву добывают?

— Это был ягель, — сказал Вазила.

— Ну даже ягель. Всё равно как-то странно.

— Может быть, когда Лютобог отсюда уходит, тут становится лето? — предположил Ний.

— Может… — с сомнением сказала Ягмара. — Может, и так…

Четыре года назад

Прибежал мальчик, посыльный одного из людей Галамлиэля, принёс записку. В записке говорилось, что судилище над сыном Галамлиэля откладывается на час, на после заката — и значит, начнётся тогда, когда диспут на площади будет в разгаре.

То есть, скорее всего, и не начнётся вовсе…

Акболат оделся во всё тёмное и пошёл в комнату для молитв. Там он просто сидел и ждал, когда пройдёт время. Самым сложным было — ждать.

Потом он снял со стены и надел на шею под одежду тангу Лютобога. По двум соображениям. Если его убьют, это отведёт подозрение убийц как от всех бетхани Заратуштры вообще и от Мокшана в частности, так и от садокидов. А кроме того, с каких-то пор Акболат стал понимать, что, пожалуй, нашёл себе своего бога-покровителя.

Это с его ледяным дворцом картина несколько лет висела в ногах его кровати, и это её он видел каждое утро, просыпаясь…

Мастер никогда не говорил об этом, но Акболат не мог не понять, что это неспроста: ведь Лютобог был единственным, кто судил других богов.

Пришёл Шеру, помолчал рядом. Акболат положил ему руку на плечо, прося уверенности. Шеру уверенностью поделился. Спросил: может, помочь чем-то ещё?

Позаботься о девочках… если что.

Всё будет в порядке, сказал Шеру.

Настал час.

Акболат велел Араму отправить пустыми парадные крытые носилки к площади дебатов, а сам сел в простые, для деловых встреч. Дорога его была в сторону порта, и где-то на полпути сквозь мерный топот носильщиков он впервые услышал гомон толпы. Через волосяную сетку окон было плохо видно, но показалось, что в направлении площади переулками бежали люди с дубинками и факелами.

Как бы весь город не сожгли, подумал он. Хотя эти дома не сожжёшь…

Не доходя портовых ворот, там, где начинались и гостеприимные дома, он велел остановиться. Сейчас пустой, стоял крытый досками и соломенными матами крытый рыночек на два прилавка; днём здесь торговали пирогами, пивом и местным квасом из сосновых побегов.

Акболат скользнул наружу, велел носильщикам отойти к дому Двух сестёр и там ждать его, сам остался. Быстро сгущались сумерки, готовые стать тьмой. Позади уже слышно было, как дрались.

Вдруг он испугался, что всё рассчитал неправильно и что пророк Эзра со своим чудовищем не на тетреме, а в лагере царевича. Что из того, что никто из соглядатаев его там не видел?..

Он взлетел на навес рынка и распластался там. Тетрема отсюда была видна, и были видны масляные огни на палубе.

И ровно в тот момент, когда он их увидел, огни начали гаснуть.

Всё рассчитал Акболат и сделал бы дело тихо, но случилось то, что случилось: едва стонущие под тяжестью гроба носильщики миновали навес, на котором изготовился к прыжку Акболат, как из-за угла наперерез им выскочили десяток парней с факелами и дубьём; красные повязки перехватывали их лбы. Помост с гробом качнулся, накренился, заскрипел.