Дочь Белого Волка

И асы, и ваны в единой могиле.
В ночи кораблей караваны уплыли.
Где снег прожигали багровые капли,
Земля не рожает и грозы иссякли.
И память слезой, уходящая в небо,
Ложится в слепую, белоглазую небыль…

Я не сразу понял, что слух меня не обманывает. И только потом разглядел сгорбленную женскую фигурку, сидящую на чёрной каменной глыбе. Фрейя, богиня света и любви, дочь ванов, судьба асов, прекраснейшая из всех, небо и золото, та, ради чьей улыбки стремились умереть, а ради взгляда – воскреснуть. На ней было простое холщовое платье, ноги босы, светлые волосы ниспадали до поясницы, она закрывала лицо руками, методично раскачиваясь из стороны в сторону, и тихо пела. Её голос манил и завораживал…

Хорошо. Пока она поёт, значит, есть надежда. Я улавливал слова, но не особо вдавался в смысл. И без того ясно, что необходимо использовать единственный шанс, пока она не перешла в свою вторую, чёрную ипостась Вальфрейи!

Впрочем, воспользоваться им мне не пришлось – она перехватила инициативу, заговорив первой. Хрипловато, но без раздражения.

– Ты пришёл сюда, привлечённый моим пением, смертный? Увы, слёзы богини более не золотые, и ты не найдёшь богатства в моей скорби…

– Я в курсе и пришёл не за этим. Мне нужен ваш… – Я на мгновение запнулся. Начинать разговор с просьб или требований казалось как-то неправильно. – О Фрейя, дочь ванов, властительница чертогов с тысячью скамей! Как твоё здоровье?

– Вежливость и учтивость – частые спутники мудрости, но твои виски только тронула седина.

Богиня подняла на меня взгляд, и я слегка вздрогнул – её глаза были матово-чёрными. Ни зрачков, ни белков, ни радужки, только галактическая тьма, безысходная и беззвёздная. Это было жутко до дрожи…

– Ты спросил о том, здраво ли моё тело? О да, уже много лет я не чувствовала себя столь сильной. Но дух мой в смятении, мне кажется, раньше я была другой. Ты помнишь меня иную?

– Да, – помедлив, признался я. – Мы не были лично знакомы, но когда началось всё это… в смысле последняя битва, я видел вас. Я тоже там был.

– Неужели в сумерках богов сражались смертные? Мне трудно это вспомнить и ещё труднее в это поверить…

Фрейя встала, с хрустом сжала кулаки и неожиданно резко обернулась ко мне:

– Разве люди не предали нас? Разве отец богов не любил их, не даровал им искусства, не научил их обрабатывать землю, не вселил в их души храбрость и не сделал поклоняющихся ему владыками мира?!

Я замер, как кролик перед удавом. Сравнение не вселяло оптимизма, более того, я вдруг почувствовал, как за шиворот липкой струйкой просачивается страх…

– Вы забыли Тора, метателя молота, ведущего драккары по волнам и хохочущего в битвах! Вы забыли честного Тюра, отдавшего правую руку, чтобы связать Фенрира и отодвинуть конец мира! Вы забыли стража Млечного Пути, благородного Хеймдалля, как забыли всех нас, и это ещё можно было простить… Но в первый же день после той битвы, когда кровь павших ещё не впиталась в землю Севера, люди уже начали плодиться-а-а! Вы предали нас, уйдя за Единым Богом, вы… О как же я ненавижу вас, смертные…

Она росла с каждым шагом. И там, где раньше под её стопой распускались цветы, теперь лишь чёрная земля вспыхивала алым пламенем. Передо мной восходила вторая ипостась великой богини, а связываться с Вальфрейей не рисковал никто. Говорят, её мог успокоить объятиями брат-близнец, но, возможно, это легенды с душком…

– Ты искал богатств и славы, но найдёшь только смерть! – Она воздела руки над головой, и в них вдруг возник пылающий двухлезвийный топор.

– Минуточку, – опомнился я, задним умом понимая, что за меч хвататься тоже не стоит. – По поводу смерти. Я и так ей принадлежу!

– Ещё бы, ты же смертный, – фыркнула она, замахиваясь.

– Нет, нет! Я муж богини Хель, мы не в разводе, а значит, я принадлежу Смерти отнюдь не фигурально.

– Ты лжёшь!

– Ни в одном глазу, – едва не перекрестился я. – Пусть поглотят меня бездны пламени, пусть закроются за мной врата Ледяного ада, пусть тело моё будут вечно терзать клыки Гарма, если я солгал хоть словом!

Богиня грязно выругалась на древнескандинавском и рубанула сплеча. Я зажмурился. Раздался лязг столкнувшихся клинков…

– Он не солгал тебе. Пусть этот человек был моим капризом, сиюминутной прихотью, но, пока он жив, у меня нет иного мужа.

Я осторожно открыл глаза. Кроваво-красное искривлённое лезвие косы Хель удерживало топор Вальфрейи в считаных сантиметрах от моего носа.

– Уйди, Смерть, он оскорбил меня.

– Ты смеешь бросить вызов той, кого боялся сам отец богов? – холодно усмехнулась моя супруга. – Ты не убьёшь его, пока не выслушаешь.

Уже спасибо. Честно говоря, я не очень надеялся, что она придёт, но это был единственный шанс. Хель так давно жаждет собственноручно снять мою голову, что чисто из женской ревности не позволит сделать это никому другому или другой.