Дочь болотного царя

Стивен пристально следит за мной, пока мне задают вопросы, и, вне всякого сомнения, ждет, когда у меня спросят: где я была, когда сбежал мой отец? Кто-нибудь был со мной? Я когда-нибудь отправляла отцу посылки в тюрьму? Хотя бы баночку желе или открытку на день рождения?

Он сверлит меня взглядом по мере того, как продолжается допрос. Он обвиняет меня. Осуждает. Мои ладони потеют. Мои губы двигаются, пока я отвечаю на вопросы полицейских, хотя в данный момент я могу думать лишь о том, как больно все это бьет по Стивену, какой опасности подвергло его и девочек мое молчание. Как мало значат все мои жертвы сейчас, когда всплыл этот секрет.

В коридоре раздается топоток. Айрис выглядывает из-за угла. Видит полицейских в гостиной, и ее глаза становятся огромными.

– Папочка, – неуверенно говорит она, – ты придешь поцеловать меня на ночь?

– Конечно, тыковка, – тут же отвечает Стивен без всякого намека на сковавшее нас обоих напряжение. – Возвращайся в кроватку. Я сейчас приду. – Он поворачивается к полицейским. – Мы закончили?

– Пока да. – Главный офицер смотрит на меня так, словно уверен: я знаю больше, чем говорю. Перед уходом он передает мне свою визитку. – Если вспомните что-нибудь, что поможет нам найти вашего отца, что угодно, – позвоните.

Я прячу визитку в карман, пока Стивен провожает полицейских к двери.

– Я хотела тебе рассказать! – говорю я, как только за ними закрывается дверь.

Смерив меня долгим взглядом, Стивен медленно встряхивает головой.

– Тогда почему не рассказала?

Справедливее вопроса не придумаешь. Хотелось бы мне знать ответ на него. На самом деле я вовсе не собиралась лгать ему. Когда мы познакомились на Черничном фестивале в Парадайзе семь лет назад и Стивен предложил съесть по бургеру, скупив предварительно весь мой ассортимент, я не могла сказать ему: «С удовольствием пойду с тобой на свидание. Кстати, я – Хелена Эрикссон, и еще: помнишь того парня, который в девяностых украл девчонку из Ньюберри и четырнадцать лет держал ее в плену на болоте? Ну, тот, которого прозвали Болотным Царем? Да, это мой папаша».

Мне был двадцать один год. И я наслаждалась восхитительной анонимностью. Никаких шепотков за спиной, никаких сплетен и указывающих на меня пальцев, только я и моя собака, с которой мы охотимся, рыбачим и собираем ягоды. Я не собиралась нарушать режим тишины ради темноволосого кареглазого незнакомца с его подозрительной любовью к рогозно-черничному желе. Но были минуты, когда я могла во всем признаться. Может, не на первом свидании, не на втором и не на третьем, но после того, как поезд нашего знакомства разогнался, и до того, как мы оказались на борту лодки, плывущей по озеру Пикчерд Рокс, зная без слов, что теперь мы официально пара. И уж точно до того, как Стивен опустился на одно колено на каменистом пляже Верхнего озера. Но к тому моменту я и так потеряла слишком много и не понимала, что обретаю.

Стивен снова встряхивает головой.

– Я дал тебе абсолютную свободу, и вот как ты меня… Разве я возражал, когда ты ходила на медвежью охоту? Или когда ты на всю ночь оставалась в лесу одна? Когда ты исчезла на две недели после рождения Мэри, потому что тебе нужно было побыть одной? Я говорю о том, что… У кого еще жена охотится на медведя? Я бы прошел через все это с тобой, Хелена. Почему ты мне не доверяла?

Чтобы ответить ему, мне понадобилось бы не меньше тысячи слов, но все, что я могу сказать сейчас, – это «прости». И даже я понимаю, насколько неубедительно это звучит. Но тем не менее мне и правда очень жаль. И я бы просила прощения до конца своих дней, если бы это как-то помогло.

– Ты солгала мне. И теперь подвергла всю нашу семью опасности.

Стивен проходит мимо меня на кухню. Хлопает задней дверью. Я слышу, как он грохочет чем-то в гараже. А потом он возвращается, и в каждой руке у него по чемодану.

– Собери все, что может понадобиться тебе и девочкам. Мы едем к моим родителям.

– Сейчас?

Родители Стивена живут в Грин-Бэй. Это в четырех часах езды отсюда, не говоря уже о том, что придется останавливаться во всех местах, где есть ванная и туалет, раз уж речь идет о поездке с двумя маленькими девочками. Если мы выедем прямо сейчас, мы доберемся до его родителей не раньше трех часов ночи.

– А что еще нам остается делать? Мы не можем здесь оставаться! Не по соседству с убийцей-психопатом!

Он не сказал «по соседству с убийцей-психопатом, который к тому же оказался твоим папашей», но наверняка имел это в виду.

– Он не придет сюда, – снова говорю я. Не столько потому, что сама в это верю, но потому, что Стивен должен верить. Я просто не выдержу, если он будет думать, будто я могла добровольно и сознательно поставить свою семью под угрозу.

– Ты это точно знаешь? Ты можешь поклясться, что твой отец не явится сюда за тобой или девочками?

Я открываю рот и тут же закрываю. Конечно, я не могу поклясться. Ведь я не уверена в том, на что способен и на что не способен отец. Он убил двух человек, чтобы сбежать из тюрьмы, а о таком я никогда и подумать не могла.