Дочь часовщика

— Хотите бутерброд, Майя? Боюсь, ваше мнение обо мне как хозяине замка окончательно испорчено. Изысканной кухни мы вам предложить не можем.

— Почему вы не уволите кухарку, если вам не по вкусу ее стряпня?

— Зато моя мать от нее в восторге. Уверяет, что эта еда в точности, как в монастыре святой Лизбет, где она воспитывалась в юности. Кроме того, Барбела ее давняя подруга и наставница. Я не часто балую свою мать, да и в замке провожу мало времени, поэтому по этому вопросу ссориться с ней не хотел. Однако думаю, пора настоять на своем.

— Не стоит менять что-то ради меня, — улыбнулась я. — Вам следовало позавчера остаться на обед у отца. Наша кухарка Марта хорошо готовит.

— Вряд ли ваш отец захотел бы кормить меня обедом после нашей с ним беседы.

Я неловко поерзала.

— Я заехал сегодня к вашему отцу и обговорил дела. Господин Вайс был доволен, что все разрешилось благополучно. Он передал вам письмо.

Полковник порылся во внутреннем кармане и протянул конверт. Я положила его на стол, чтобы прочесть позднее.

— Вы сильно напугали отца. Неужели нельзя было обойтись без угроз? Иногда стоит закрыть глаза на мелкие оплошности, чтобы добиться большего, — сказала я тихо и тут же поняла, какую огромную ошибку сделала.

Лицо полковника враз похолодело.

— Ваш отец нарушал закон, и неоднократно, — отрезал он. — Если бы не ваше заступничество, сидеть ему в тюрьме. Берите хлеб с маслом, Майя, не то останетесь голодной.

Стало ясно, что любезная беседа подошла к концу, и никаких армейских побасенок и разговоров о кухне больше не будет. Я взяла предложенный бутерброд, но кусок не лез в горло.

Полковник отложил нож и остро глянул на меня.

— Местные меня ненавидят, так, Майя? Мечтают отправить на тот свет. Вам они не будут благодарны за то, что вы помогаете мне и рушите их мечты увидеть меня в гробу.

— Наш округ небогат. Жители выкручиваются как могут, — выдавила я. — Семья возчика перебивается с хлеба на воду. Кобыла у возчика старая, работы мало. Его старший сын, Виго, не давал семье пойти с протянутой рукой. А вы посадили его в тюрьму из-за жалких куропаток.

— Там ему самое место. Пока не такое уж серьезное наказание ему грозит. Вот если удастся доказать другие его проступки, тогда ему точно не поздоровится. А я уж постараюсь, чтобы он получил по заслугам. В тюрьме его приучат к честному труду. В семье возчика, насколько мне известно, есть еще два сына и дочь. У всех крепкие руки, пригодные к любой работе. Сезонные рабочие всегда востребованы, что в этом округе, что в соседнем.

— Но разве нельзя как-то иначе наказать Виго? Вы его погубите. Он попался в первый раз. Пожалуйста, ваша милость, почему бы вам не…

— Не смейте просить ни за Виго, ни за любого другого вашего знакомого или родственника, — оборвал меня полковник. Его голос приобрел металлические нотки, и я испуганно втянула голову в плечи. — Я уважил вашу просьбу насчет отца — первый и последний раз. Я ценю вашу помощь, но это не дает вам никаких привилегий. Вам это ясно?

Я с трудом проглотила комок в горле и кивнула.

— Запомните, Майя, я никогда не отступаю от закона, — продолжил он тем же неприятным тоном. — Это мой принцип. Вашим землякам придется с этим мириться и научиться жить по-новому. На следующей неделе займемся межеванием, чувствую, непростое будет дело. Мне уже доложили, что арендаторы, которые незаконно отхватили себе княжеских земель, сговариваются с городскими цеховыми мастерами. У них тоже на меня зуб. Предупредили, что лучше мне не срезать дорогу в одиночку через лес в позднее время, не то целым оттуда не выйду. Ничего, мои пистолеты всегда со мной, — закончил он угрюмо.

Его отповедь подействовала на меня удручающе. Попытки наладить с полковником хорошие отношения закончились крахом. Август фон Морунген мог быть любезным и приятным в общении и даже мог шутить и подтрунивать, но ровно до той минуты, когда ему начинали возражать или противоречить всерьез. Тут-то он и показывал свой характер. Несомненно, эти его качества — упертость, сила воли, непреклонность — помогли ему сделать блестящую карьеру в армии. Однако не мешало бы ему научиться проявлять чуточку гибкости теперь, когда он спрятал мундир в шкаф и повесил саблю на стену. И имел дело не с вооруженным врагом, а со своими земляками.

Ответить на его слова мне было нечего. В угрозы арендаторов и цеховых я не особо поверила: люди в округе были мирные, больше болтали, чем делали. Но страшно, если фон Морунген со своими железными принципами и железным сердцем разбудит в них злобу и подтолкнет к настоящему преступлению.

Курт начал убирать со стола. Полковник поднялся; встала и я. Мне было горько и обидно, и хотелось поскорее остаться одной.

— Передумали заниматься часами? — спросил фон Морунген недовольно.

— Лучше позже, ваша милость, — я через силу улыбнулась. — Я устала после прогулки сильнее, чем думала. За незнакомые механизмы лучше браться на свежую голову.

— Да, действительно, — отозвался полковник. — Найдем другое время.