Дочь «Делателя королей»

— Энн, моя дорогая Энн. Мы с тобой король и королева, мы должны отложить в сторону личные интересы. Мы должны помнить, что за нами постоянно наблюдают, люди пытаются понять смысл каждого нашего поступка. Мы устроим небольшой спектакль.

— Я тебя не понимаю, — категорически заявляю я. — Что за спектакль?

— Разве эта девушка не помолвлена?

— Да, с Генрихом Тюдором. Ты сам знаешь, что он публично объявил об этом на прошлое Рождество.

— Тогда он будет выглядеть круглым дураком, когда всем станет известно, что она стала моей любовницей.

Постепенно я начинаю его понимать.

— Да, так и будет.

— И тогда все люди, которые поддерживали этого никому неизвестного валлийца, сына Маргарет Бофорт, потому что он был помолвлен с принцессой Елизаветой — любимой дочерью величайшего короля Англии — подумают еще раз. Говорят, что они сплотились вокруг Тюдора, чтобы посадить на трон принцессу Йорков. Но принцесса Йорков живет при дворе своего дяди, любя его, поддерживая его, украшая его правление так же, как украшала царствование своего отца.

— Но люди станут называть ее шлюхой. Ей будет стыдно.

Он усмехается.

— То же самое говорили о ее матери. Мы даже объявили об этом через парламент. В любом случае, я не думаю, что это огорчит тебя.

Он прав. Ничто больше не сможет меня огорчить. Особенно унижение девушки Риверсов.

Глава 9

Вестминстерский дворец, Лондон, зима 1484–1485

Угроза, исходящая из Бретани от Генриха Тюдора, занимает весь двор. Это почти обыкновенный молодой человек, дальний наследник по линии своей матери, и любой менее осторожный король, чем Йорк, возможно не стал бы беспокоиться о столь ничтожном претенденте. Но на троне Англии сидит Йорк, и Ричард знает, что Тюдор планирует вторжение: он ищет поддержки у бретонского герцога, который так долго защищал его, и обращается за помощью к Франции, заклятому врагу Англии.

Маргарет Бофорт, его мать, моя неверная подруга, злится в своем загородном доме под присмотром мужа, а его невеста Элизабет Йорк, ставшая почти первой леди двора, каждый вечер танцует во дворце, в котором прошло ее детство, золото сверкает на ее запястьях и в волосах. Каждое утро, когда мы сидим в гостиной, выходящей окнами на серую зимнюю реку, ей доставляют все новые и новые подарки. Раздается стук в дверь и паж вручает что-то девушке, которую теперь все называют принцессой Елизаветой, как будто Ричард ни принял закон, объявляющий ее незаконнорожденной и передающий ей имя первого мужа ее матери. Она хихикает, открывая сверток, и бросает на меня виноватый быстрый взгляд. Все подарки приходят без письма, но мы, конечно, знаем, кто этот щедрый поклонник. Я вспоминаю, как на прошлое Рождество Ричард дарил мне подарки в каждый из двенадцати дней. Но меня не волнуют эти воспоминания. Меня не волнуют золотые безделушки.

Праздник Рождества стал вершиной ее триумфа. В прошлом году она, объявленная бастардом и невестой предателя, находилась в опале и полностью зависела от нашего милосердия, но сейчас она взлетела вверх, как пробка в бурлящей воде. Теперь мы всегда ходим в одинаковых платьях, как сестры, нет, как мать и дочь. Мы стоим посреди большой гардеробной, и пока перед нами раскладывают шелк, меха и золотую парчу, я смотрю в большое серебряное зеркало и вижу свое усталое лицо и тусклые волосы, а она улыбается рядом со мной в сиянии юной красоты. Она на десять лет младше меня, и это становится особенно заметно, когда мы стоим бок о бок в одинаковых платьях.

Ричард, не скрываясь, дарит ей драгоценности, соответствующие моим, и она носит головной убор с маленькой диадемой, бриллианты в ушах и сапфиры на шее.

В Рождественские дни двор блещет великолепием, все одеты в свои лучшие наряды, игры и спортивные состязания проходят каждый день. Элизабет танцует в этом радостном водовороте — королева пиров, победительница игр, хозяйка праздника. Я сижу в высоком кресле с балдахином, с тяжелой короной, надвинутой на лоб, и со снисходительной улыбкой смотрю, как мой муж встает, чтобы танцевать с самой красивой девушкой при дворе, берет ее за руку, уводит прочь, чтобы поговорить, а потом приводит обратно в зал, румяную и смущенную. Она смотрит на меня, как будто ждет разрешения, как будто надеется, что я не против, потому что при дворе и по всей Англии их все чаще называют любовниками, которым потворствует сама королева. Она достаточно стыдлива, но я вижу, что она уже не в силах отказаться от этой игры. Она уже не может сказать ему «нет», она не владеет собой. Наверное, она по-настоящему влюблена.