Дочь «Делателя королей»

— Если бы мы не подвергались опасности в море, ребенок сейчас был бы жив, — с внезапной злобой говорит Иззи. — В замке Уорик у меня была бы акушерка и врач. Я бы одела свой пояс, и за меня молился бы священник. Если бы вы с отцом не поехали воевать с королем и не вернулись домой побежденными, я бы со своим ребенком была дома, и он был бы жив. — она делает паузу. Его красивое лицо по-прежнему бесстрастно. — Это ваша вина, — говорит она.

— Я слышал, что королева Елизавета снова беременна, — замечает он, словно в ответ на ее обвинения. — Боже, прошу тебя, пусть она родит еще одну девочку или мертвого мальчика. Мы должны получить сына раньше нее. Это просто неудача, но не конец. — он пытается весело улыбнуться. — Это не конец, — повторяет Джордж и выходит.

Изабель смотрит на меня, ее лицо бледно.

— Это конец для моего ребенка, — тихо произносит она. — Для него больше ничего не будет.

* * *

Никто не понимает, что происходит, но отец, несмотря на то, что мы остались без крова и живем на корабле в устье Сены, странно весел. Его военный флот выходит из Саутгемптона и присоединяется к нам, он снова получает свою армию и принимает под свое командование огромный корабль «Тринити». Он постоянно отправляет сообщения Людовику Французскому,[18] но не рассказывает нам, что он планирует. Отец заказывает себе новую одежду во французском стиле, бархатная шляпа украшает его густые каштановые волосы. Мы переезжаем в Валонь, пока флот в Барфлере готовится ко вторжению в Англию. Изабель в молчании бродит по комнатам. Ей с Джорджем предоставлены красивые покои на верхнем этаже замка, но она избегает его. Большую часть дня она проводит вместе со мной в комнате матери, где мы открываем окна для свежего воздуха и закрываем ставни от солнца, а потом молча сидим в теплом сумраке. Стоит жара, и Изабель совсем раскисла. Она постоянно жалуется на головную боль и усталость, даже по утрам, едва проснувшись. Когда она не может понять моего вопроса, она качает головой, и ее глаза наполняются слезами. Мы сидим рядом на каменном подоконнике в большой комнате, смотрим на реку и зеленые поля за ней, и ни одна из нас не может понять, в каком мире мы очутились. Мы никогда не говорим о ребенке, которого унесла наша мать. Мы не говорим о буре, море и ветре. Мы вообще не разговариваем. Мы проводим все время в молчании, потому что нам нет нужды говорить.

— Мне жаль, что мы вернулись в Кале, — однажды говорит Изабель тихим жарким утром, и я понимаю, что она имеет в виду.

Она не желала ничего из того, что произошло с нами — ни восстания против спящего короля и злой королевы, ни победы отца, ни его бунта против короля Эдуарда, и, прежде всего, она не хотела брака с Джорджем. Она сожалеет почти о каждом событии нашего детства. Она отвергает любое стремление к величию.

— Что еще мог поделать отец?

Конечно, он должен был бороться со спящим королем и злой королевой. Он знал, что они находятся в заблуждении и должны покинуть престол. Он не мог предвидеть, кто заменит их на троне, когда они будут свергнуты. Он не мог жить в Англии, пока ею правит семья Риверс; он должен был поднять свое знамя против Эдуарда. Он не успокоится, пока королевство не окажется под властью доброго короля; этим королем должен стать Джордж. Я понимаю, что отец не может опустить руки и положиться на волю судьбы. Я, его дочь, знаю, что моя жизнь тоже зависит от этой бесконечной борьбы за место, где мы должны находиться: первое место около трона. Изабель должна это понять. Мы родились дочерями «Делателя королей»; правление Англией является нашим наследием.

— Если бы отец не поссорился с королем, я со своим ребенком была бы дома, — обиженно повторяет она. — Если бы мы не отплыли в тот день, сейчас мой ребенок улыбался бы у меня на руках. Теперь у меня ничего нет, и никому до этого нет дела.

— У тебя будет новый ребенок, — так велела говорить мать.

У Изабель будет еще один ребенок. Изабель не имеет права впадать в отчаяние.

— Сейчас у меня ничего нет, — снова повторяет она.

Она почти готова заплакать, когда из-за двери доносится стук молотка, один из стражей распахивает обе створки, и в комнату тихо входит женщина. Изабель поднимает голову.

— Мне очень жаль, но Миледи Матери сейчас здесь нет, — говорит она. — Мы не можем никого принимать.

— Где графиня? — спрашивает женщина.

— С моим отцом, — отвечает Изабель. — Кто вы?

— А где ваш отец?

Мы не знаем, но не собираемся признавать это.

— Он в отъезде. Кто вы такая?

Женщина снимает капюшон. С удивлением я узнаю одну из фрейлин Дома Йорков: леди Сатклифф. Я вскакиваю на ноги и встаю перед Изабель, словно хочу защитить ее.

— Что вы здесь делаете? Чего вы хотите? Вы приехали с королевой?

Меня пронзает внезапный страх: а вдруг она пришла убить нас? Я смотрю на ее руки в складках плаща, не прячет ли она кинжал?

Она улыбается.

— Я приехала увидеть вас, леди Изабель, а так же вас, леди Анна, и поговорить с герцогом Джорджем.

— Зачем? — грубо спрашивает Изабель.

— Знаете ли вы, что сейчас замышляет ваш отец?

— Что?