Дочь «Делателя королей»

Прежде, чем я успеваю вымолвить хоть слово, он зовет своих дам, и мы выходим из комнаты. Я иду за ней, а потом следуют фрейлины. Я очень внимательно слежу, чтобы не наступить на ее платье, пока она идет через весь замок к покоям короля. Ее шлейф скользит вниз по лестнице, а потом по камышу и душистым травам на полу большого зала. Я следую за ним, как котенок за мотком шерсти: не колеблясь, не раздумывая.

Нас ожидают. Двери распахиваются, и мы видим Эдуарда, высокого, серьезного и красивого, склонившегося над бумагами за столом. Он не похож на человека, который только что вступил в кровавую битву, убил своего друга, а потом после стремительного марша бросился в новую схватку. Он выглядит полным жизни, неутомимым. Через открытые двери он смотрит на нас и улыбается своей искренней улыбкой, словно мы все еще друзья, как будто мы маленькие дочери его лучшего друга и наставника. Как будто мы обожаем его, как самого замечательного старшего брата, которого когда-либо может иметь маленькая девочка.

— Ах, леди Анна, — говорит он, поднимается со своего места, обходит вокруг стола и подает мне руку.

Я опускаюсь в глубокий реверанс, но он поднимает меня, целует в обе щеки: сначала в правую, потом в левую.

— Моя сестра просит вас о милосердии, — говорит Изабель, ее голос дрожит от волнения. — Она так молода, ей еще нет и пятнадцати лет, Ваша светлость, и она была послушна своей матери, которая пренебрегла своим долгом, и своему отцу, который предал вас. Но я возьму ее под свою опеку, и она будет верна вам и Дому Йорков.

Он смотрит на меня. Он так красив, как рыцарь короля Артура.

— Ты знаешь, что Маргарита Анжуйская побеждена и никогда не выступит против меня снова?

Я киваю.

— И что ее претензии были необоснованы?

Даже, не глядя на Изабель, я чувствую, что она дрожит от страха.

— Сейчас я это знаю, — осторожно говорю я.

Он коротко кивает.

— Вот и хорошо, — легко говорит он. — Ты клянешься признать меня в качестве короля и сеньора и поддерживать моего сына и наследника принца Эдуарда?

При звуке имени моего мужа, я ненадолго закрываю глаза.

— Да, — говорю я.

Я не знаю, что еще я должна сказать.

— Присягни на верность, — говорит он тихо.

Изабель толкает меня в плечо, и я опускаюсь на колени перед человеком, который был мне то братом, то королем, то врагом. Я смотрю на него, словно ожидаю, что он выставит передо мной для поцелуя свой сапог. Как низко мне придется пасть, чтобы получить прощение? Я складываю обе ладони в молитвенном жесте, а Эдуард обхватывает их руками. Его руки такие горячие.

— Я прощаю тебя, — говорит он весело. — Ты будешь жить со своей сестрой, а я устрою твой брак, когда закончится год твоего траура.

— Моя мама… — начинаю я.

Изабель делает незаметное движение, словно хочет меня остановить. Но Эдуард поднимает руку, призывая к молчанию, его лицо сурово.

— Твоя мать предала свою клятву на верность королю, — говорит он. — Теперь она все равно, что мертва для меня.

— И для меня, — поспешно добавляет Изабель, — Предательница.

Глава 5

Лондонский Тауэр, 21 мая 1471

Новое представление разыгрывается Домом Йорков перед жителями города Лондона. Королева Англии Элизабет Вудвилл стоит на деревянном помосте, выстроенном перед дверью Белой башни, рядом три ее дочери и младенец сын в платьице из золотой парчи в любящих объятьях своей бабушки-ведьмы Жакетты. Изабель стоит рядом с королевой, а я рядом с Изабель. Брат королевы Энтони Вудвилл, унаследовавший титул своего отца лорда Риверса, который спас свою сестру, когда она была осаждена в башне, и разгромил остатки сил Ланкастеров, стоит во главе роты своей личной гвардии у подножия лестницы. Личная охрана королевы выстроилась по другую сторону. За стеной багрово-синих мундиров народ Лондона ждет представления, словно они пришли посмотреть рыцарский турнир и с веселым нетерпением ожидают его начала.

Большие ворота башни со скрипом открываются, подъемный мост опускается с глухим стуком, и появляется Эдуард в великолепных доспехах с эмалью, с золотым обручем вокруг шлема, на красивом гнедом коне во главе отряда гвардейцев и с обоими братьями по бокам. Звучат трубы, ветер с реки развевает знамена Йорков, и все видят плывущую на фоне яркого неба белую розу и эмблему сияющего солнца: три солнечных диска, символизирующих единство братьев. За юными победителями белые мулы везут повозку с шатром из серебряной парчи, его занавеси убраны наверх, так что каждый может видеть сидящую внутри бывшую королеву, мою свекровь, Маргариту Анжуйскую в белом платье. Ее окаменевшее лицо ничего не выражает.