Дочь дьявола

Пройдя в спальню, Эви обнаружила мужа, развалившегося в большой старомодной ванне. Поскольку уборная была слишком мала, чтобы вместить в себя ванну, лакеи притащили переносную и наполнили её горячей водой из больших чанов, которые принесли горничные.

Себастьян откинулся на спинку, положив длинную ногу на край ванны, и небрежно сжимал в руке хрустальный бокал с бренди. Его некогда рыжевато-янтарные волосы были красиво посеребрены по бокам и на висках. Ежедневный ритуал утреннего купания в море поддерживал его в форме, кожа светилась, словно его окружало вечное лето. Себастьян походил на Аполлона, лениво дремлющего на Олимпе, на роскошного золотого Бога Солнца, начисто лишённого скромности.

– А, вот и ты, дорогая. Тебе понравилась прогулка? – донёсся его ленивый голос сквозь пелену ароматного пара.

Подойдя к нему, Эви улыбнулась.

– Понравилась. – Она опустилась на колени рядом с ванной, так что их лица оказались на одном уровне. – С-судя по тому, что я слышала, она была не столь насыщенна событиями, как твоя. – С детства она говорила с заиканием, которое с годами уменьшилось, но всё ещё проскальзывало время от времени.

Его взгляд ласкал лицо жены, в то время как влажный указательный палец скользил по россыпи веснушек на её груди.

– Ты узнала об инциденте в загоне.

– И как ты залез в него, спасая Джастина.

– Мне ничего не угрожало. Рэвенел был единственным, кто сдерживал воинственного быка, пока я вытаскивал мальчика.

Представив себе эту картину, Эви на мгновение закрыла глаза и потянулась к бокалу в его руке. Она допила остатки и поставила хрусталь на пол.

– Ты не пострадал?

Два длинных влажных пальца зацепились за вырез её платья и притянули Эви ближе к краю ванны. Бледно-голубые глаза Себастьяна поблёскивали, как зимние звёзды.

– Возможно, я получил несколько растяжений и мне потребуются твои услуги.

Её губ коснулась улыбка.

– Какие услуги?

– Мне нужна горничная, которая поможет принять ванну. – Схватив её за руку, он опустил её в воду. – Дотянется до труднодоступных мест.

С хриплым смешком, Эви начала сопротивляться, пытаясь отдёрнуть запястье.

– Ты можешь справиться сам.

– Милая, – возразил он, уткнувшись носом в её шею, – я женился на тебе, чтобы не делать этого самому. А теперь... угадай, где у меня растяжение?

– Себастьян, – упрекнула она, стараясь, говорить сурово, пока его мокрые руки блуждали по корсажу, – ты и-испортишь платье.

– Нет, если ты его снимешь.

И он выжидающе на неё посмотрел.

Криво усмехнувшись, Эви отстранилась и встала, подчиняясь желанию мужа. Ему всегда нравилось, когда она раздевалась для него, особенно когда наряд был замысловатым, со множеством крючков. Поверх её розового муслинового летнего платья одевался жилет, который спереди застёгивался на жемчужные пуговицы... муж предпочитал наблюдать, как она снимает одежду именно такого стиля.

– Расскажи мне о пикнике, – попросил Себастьян, чуть глубже погружаясь в воду, и пристально за ней наблюдая.

– Чудесный день. Мы добрались до зелёного холма в небольших экипажах. Лакеи расстелили на земле скатерти и расставили корзины для пикника и вёдра со льдом... а потом мы остались одни, и вдоволь насладились пищей и общением. – Эви усердно трудилась над пуговицами, обнаружив, что некоторые из них не так уж просто расстегнуть. – Дейзи рассказала нам о своей последней поездке в Нью-Йорк и, ты ни за что не догадаешься, но она работает над созданием персонажа готического романа, прототипом которого являешься ты. Он - в-вампир!

– Хм. Я не уверен, что мне нравится идея оказаться прототипом существа в готическом романе. Чем он занимается?

– Он красивый, элегантный злодей, который каждую ночь кусает свою жену в шею.

Его лицо прояснилось.

– О, тогда меня это устраивает.

– Но он никогда не выпивает достаточно крови, чтобы её убить, – продолжила Эви.

– Понимаю. Она очень удобно находится у него всегда под рукой.

– Да, но он любит её. Ты говоришь о ней как о бочке с краном. Он не то чтобы хочет так с ней поступать, просто он... ты что-то спросил?

– Я спросил, не могла бы ты раздеваться быстрее.

Эви фыркнула со смешанным чувством веселья и раздражения.

– Нет, не могу. Слишком много п-пуговиц, и они очень маленькие.

– Какая жалость. Потому что через тридцать секунд я сорву с тебя оставшуюся одежду.

Эви прекрасно знала, что нельзя относиться к угрозе легкомысленно, он уже и раньше так поступал, и не раз.

– Не надо, Себастьян. Мне нравится это платье.

Пока муж наблюдал за её отчаянными усилиями, в его глазах зажёгся дьявольский огонёк.

– Ни одно платье не сравнится с твоей обнажённой кожей. Со всеми этими милыми веснушками, рассыпанными по всему твоему телу, как тысяча крошечных поцелуев ангела... кстати, у тебя осталось двадцать секунд.

– У тебя даже ч-часов нет, – пожаловалась она.

– Я считаю удары сердца. Тебе лучше поторопиться, любимая.

Эви с тревогой посмотрела на ряд жемчужных пуговиц, которые, казалось, умножались на глазах. Со вздохом поражения она опустила руки.

– Твоя взяла, срывай, – пробормотала она.