Дочь друга

— А ты кто такой? — Альберт включает борзоту. У кого-то плохо работают инстинкты. В данном случае самосохранения.

— Милада…

— Это старший брат Ивана, — не знаю, что собирался сказать Тихомиров, но я его опередила. Представлять не стала специально, не понравился тон Глеба. И вообще, что он здесь забыл в это время? — Ладно, я домой, всем доброй ночи, — спокойным тоном, чтобы поставить тихую точку в этом вечере. Я надеялась, что они разойдутся по своим машинам и отчалят поскорее по домам.

— Я обещал проводить тебя до двери, — заговорил Берт, недовольно косясь в сторону Глеба. С Ванькой они нормально пообщались. А тут ситуацию усугублял Тихомиров-старший, который зло смотрел на парня.

— Я сам доведу ее до квартиры, — выговаривая слова сквозь зубы. — Доброй ночи, — при этом выразительно смотрел на Берта, посылая его своим взглядом. Невыносимый грубиян.

Повисло напряжение, которое никто не знал, как разрядить. Альберт, спрятав руки в карманы брюк, не спешил уходить.

— Берт, до завтра, — подошла и поцеловала парня в щеку. Демонстративно. Нечего мной командовать. — Вечером увидимся, — тепло улыбнувшись.

На Глеба не смотрела, да этого и не нужно было – и так понятно, что он злится. В воздухе будто озоном запахло, как бывает перед грозой.

— До завтра, я наберу, — Берт, оглянувшись пару раз, наконец-то сел в такси. Машина не успела скрыться за поворотом, как мою руку поймали в тиски и потащили к автомобилю.

Не хотелось оставаться с разъяренным Тихомировым наедине, но выбора у меня, видимо, не было. Придется принимать удар на себя. В таком состоянии я его уже видела. Тогда в клубе он не сдержался и ударил парня, поэтому сегодня, можно сказать, обошлось малой кровью.

— Объяснишь свое поведение? — холодно поинтересовалась, как только меня закинули на пассажирское сиденье.

Глеб не ответил. Пока он обходил машину, я взяла в руки телефон. Если что, позвоню Ваньке. Хотя не хотела вмешивать его в конфликт. Тихомиров сел на водительское кресло, закурил, выпуская в окно рваные облака дыма. На меня не смотрел.

— Если ты собрался молчать, я лучше пойду. Может, получится поспать, — не успела дотянуться до ручки двери, как он резко дернулся ко мне и схватил за горло, перекрывая кислород.

— Это что за блядское поведение?!

Глава 22

Милада

На несколько секунд я как-то присмирела. Еще бы не присмиреть, до такой степени растерялась, что выпала в осадок и забыла все нематерные слова.

«Меня только что обозвали блядью? Я правильно понимаю?»

— Какого хрена ты заигрываешь с мужиками, которые еще не научились держать член в штанах? — продолжает свирепствовать Тихомиров. Если бы он не заблокировал двери, я бы уже послала его на тот самый орган, о котором сейчас упоминалось, хлопнула дверью, не прощаясь.

— Глеб Владимирович, до встречи с вами я прекрасно ладила с мужчинами, никто не набрасывался на меня с криками «не могу удержать член в штанах!», — произношу холодно и спокойно. Нацепила маску и снимать не собираюсь, если окончательно не выведет.

— Милада, прекрати утрировать! — угрожающе навис надо мной.

Глеб был злой, очень злой. Крылья носа раздувались, слова цедил сквозь зубы, глаза горели бешеным темным огнем, но мне было глубоко фиолетово на его злость, ко мне наконец-то вернулся дар речи и не только…

Замахнувшись, я от души приложила ладонь к его щеке. Заслужил, даже если думает по-другому. В машине повисла тишина. Знаете, такая пугающая, как бывает в фильмах ужасов, когда на героиню нападает монстр. Вот этот самый монстр перестал даже дышать. А у меня ладонь горит…

— Это за блядь? — потирая руку, выговариваю спокойным тоном. Не стоит разжигать ссору в маленьком замкнутом пространстве. — Если за меня некому заступиться, это не значит, что вы можете меня оскорблять. Для бляди я слишком невинна, а на вас, Святой Глеб Владимирович, пробы ставить негде, — поучительно так, чтобы у него глаз задергался.

Тихомиров, не веря, что я его ударила, приложил пальцы к щеке, погладил красный след. В его глазах разгорался Армагеддон, ну все, пипец мне.

— Если бы ты была мужиком… — хватает больно пальцами за подбородок, разворачивает к себе. На коже точно останутся следы, никакая тоналка не замажет.

— Если бы я была мужиком, — перебиваю, пока он не вогнал меня в мандраж своими подробностями экзекуции, — вы бы себя так не вели, — пытаюсь отпихнуть от себя. — Девушку легче оскорбить, унизить, ударить, размазать и при этом не остаться с разбитым лицом.

— Милада, лучше заткнись, пока действительно не стала первой телкой, которую я захочу ударить! Я не назвал тебя блядью, но твое поведение… — рычит он и матерится. — Танцуешь в клубе для толпы голодных мудозвонов, демонстрируя свое тело, сосешься со всеми подряд, спишь в одной постели с моим братом! — теперь Глеб орет мне в лицо.

— Мои отношения с Ваней вам лучше не затрагивать, — тихо и угрожающе. Разозлил, гад!

— Какие между вами отношения? — убирает руку с подбородка, хватает за плечи и ощутимо встряхивает. — Какие, я спрашиваю?