Дочь Эхнатона

А на священной барке стояли жрицы с венками из цветов и пели:

… О повелитель богов и вечности царь,
У которого ищут пристанища все без изъятья!
Дай мне хлеба, ячменного пива,
Дай смолы благовонной и свежей воды с алтаря твоего…
… В стране Заката беспробудный сон
Да тяжкий мрак… Она ― обитель
Покоящихся в каменных гробницах.
Ее жильцы не пробудятся,
Не свидятся с друзьями,
Отца и мать вовеки не обнимут.
От жен с детьми сердца их отрешились…[iv]

На западном берегу священной реки, рядом с гробницами и усыпальницами великих фараонов, были дома бальзамировщиков, плакальщиц, строителей, воздвигающих жилища вечности, искусных скульпторов, создающих золотые маски и саркофаги с изображением божества, взошедшего в свой горизонт.

Когда настало утро и слуги столпились у дверей покоев царицы, старая Тии с рыданиями объявила, что она была кормилицей Нефертити, и ей прискорбно, что божественная госпожа не пускает её на порог. Но царица никого не пускала к себе. Напрасно служанки и рабыни ждали за дверью. Царица предавалась печали и никого не звала к себе. Однако Чёрный Лотос осмелилась приоткрыть дверь царских покоев. Тогда госпожа сделала знак, чтобы невольница вошла. Она молча взирала на плачущую рабыню, которая рвала на себе одежды, царапала лицо и руки и в знак величайшей скорби лежала у ног царицы с распущенными волосами, обливая слезами след маленькой сандалии.

― О моя божественная госпожа, возлюбленная его величества, о повелительница обеих земель, о прекраснейшая из женщин Египта! Как ужасно, как прискорбно, что твой возлюбленный взошел в свой горизонт! Прикажи мне вырвать мое сердце из груди! Прикажи выколоть глаза! Прикажи умереть рядом с тобой!

Анхесенпаамон смотрела на Чёрный Лотос равнодушно, словно не сознавая, о чем говорит невольница. Но вот в глазах госпожи что-то изменилось. Словно она проснулась от кошмарного сна и сознание вернулось к ней.

― Поднимись и слушай меня, ― сказала великая госпожа. ― У меня к тебе есть дело. Приведи ко мне Анху. Он должен сделать большую работу. Я сама скажу ему, что сделать для гробницы моего великого господина…

Но стоило госпоже произнести слово «гробница», как она тут же залилась слезами и снова, как это было вчера, вопрошала богиню Мут:

― Зачем? Зачем? Зачем? Зачем ушел мой прекрасный, мой божественный господин? Как это случилось? Он был так молод! Он был прекрасен! Он так мало жил!

― Твой великий, божественный господин, твой прекрасный, благородный фараон Тутанхамон ушел в царство Осириса, ― отвечала в слезах невольница. ― Оттуда нет возврата. Но жрецы говорят, что там наступает новая жизнь, более радостная и беспечная. Ведь ты позаботишься, великая госпожа, чтобы его величество не знал нужды в царстве Осириса?

― Все богатства Египта будут сложены в гробницу возлюбленного сына Амона-Ра.

― Но что ждет тебя, прекраснейшая из всех дочерей Египта? У ног твоих великое царство, но кто защитит тебя?

― О я несчастная! О я покинутая! Что ждет меня? Кто ответит мне на этот вопрос? Боюсь, что я во власти коварного Эйе. Всю ночь я думала о нем. Всю ночь мне казалось, что питье, которое он своими руками поднес моему божественному господину, было отравлено. Почему меня покинул мой любимый? Не повинен ли в этом старый жрец Эйе?

― Великая госпожа! Сейчас я позову Анху. Сын верховного жреца Мемфиса должен многое знать. Может быть, он скажет тебе что-либо?

― Поторопись, Чёрный Лотос! Я должна узнать обо всем, что может открыть мне глаза на происшедшее.

Чёрный Лотос не осмелилась войти в покои великой госпожи, когда Анху пал ниц перед её золотым ложем.

― Поднимись, Анху, ― сказала царица, ― расскажи мне все, что ты знаешь о ядах и отравлениях. Я знаю, тебе предстояло стать жрецом храма в Мемфисе, а жрец знает тайны, нам неизвестные.

Лицо царицы стало суровым и строгим. В глазах не было слез, но скорбь светилась в них, и казалось, что нежная душа этой молодой женщины-правительницы не в состоянии перенести великого горя.

― Жрецы знают многие тайны. Им известны яды, которые могут лишить человека жизни. Но разве мог это сделать верховный жрец Эйе? Он столько лет помогал юному фараону править страной и был предан ему.

Почтительно склонившись перед царицей, Анху старался дать ей понять, что жрец владеет многими тайнами, но что ему, Анху, не хочется назвать Эйе убийцей фараона.

― Однако ответь мне, Анху: есть яды, от которых слепнут, становятся неподвижными и тихо умирают?

― Есть, ― ответил Анху. ― Название их ничего не скажет тебе, великая госпожа.