Дочь фортуны

Открывавшийся взору утомленного путника вид на Вальпараисо не мог не удивить. В порту стояло больше сотни судов под самыми разными флагами. Горы со снежными вершинами выглядели такими близкими, что вырастали, казалось, прямо из черно-синего моря, благоухавшего невозможным ароматом сирен. Джейкоб Тодд так никогда и не узнал, что в глубине под этими мирными водами покоился целый город из потопленных испанских парусников и скелетов чилийских патриотов, которых сбросили в море солдаты генерал-капитана, привязав к их ногам камни. Корабль бросил якорь в бухте, над которой, издавая голодные крики, махали гигантскими крыльями суматошные чайки. Покачиваясь на волнах, дрейфовали бесчисленные лодки с грузом огромных, еще живых угрей и окуней, которые отчаянно трепыхались на воздухе. Тодду объяснили, что Вальпараисо – это крупный торговый центр тихоокеанского побережья, на здешних складах цветные металлы, шерсть овец и альпака дожидаются отправки на рынки всего света. Лодки доставили пассажиров и грузы на твердую землю. Тодд очутился в порту среди моряков, грузчиков, пассажиров, ослов и тележек; в городе, обрамленном амфитеатром крутых склонов холмов, внизу было так же тесно и грязно, как и во многих славных городах Европы. Вальпараисо показался Тодду архитектурной нелепостью, созданной из дерева и необожженного кирпича: любой пожар грозил испепелить его в считаные часы. Экипаж, запряженный двумя тощими клячами, доставил его вместе со всеми саквояжами и ящиками в «Английский отель». По дороге Тодд видел площадь с рядом вполне приличных зданий, грубоватые церкви и одноэтажные особняки в окружении просторных садов и огородов. Тодд насчитал около сотни кварталов, но вскоре понял, что этот город обманывает взгляд: на деле это настоящий лабиринт из проулков и тупиков. Вдалеке Тодд разглядел рыбацкий район с лачугами, открытыми морскому ветру, и с сетями, похожими на гигантскую паутину; еще дальше виднелись плодородные поля, грядки и фруктовые деревья. По городу ездили экипажи самой новой лондонской конструкции, ландо, фиакры и кабриолеты, а также упряжки мулов, понукаемых малолетними оборванцами, и телеги с волами – в самом центре города. На углах монахи и монашенки просили милостыню для бедных, вокруг них сновали своры бездомных псов и заполошные куры. Тодд видел женщин с тяжелыми тюками и корзинами, босых, но с черными платками на голове, дети цеплялись за их юбки; но куда больше было мужчин в островерхих шляпах – мужчины, все без исключения праздные, сидели на порогах домов или беседовали, собравшись в кружок.

Уже через час после высадки с корабля Джейкоб Тодд устроился в уютном холле «Английского отеля», куря черные каирские сигары и листая британский журнал, чьи новости порядком устарели. Тодд с облегчением вздохнул: судя по всему, ему будет несложно здесь прижиться и, если позволит его рента, он сможет обосноваться почти с тем же комфортом, что и в Лондоне. Англичанин дожидался, чтобы к нему подошел кто-нибудь из прислуги (в этих местах, по-видимому, никто никуда не спешил), но в этот момент в отель вошел Джон Соммерс, капитан парусника, доставившего Тодда в Вальпараисо. Это был дородный черноволосый мужчина с обветренным загорелым лицом, он кичился своей славой крепкого выпивохи, прожженного бабника и заядлого игрока в карты и кости. Они с Тоддом успели сдружиться, игра не давала им скучать бесконечными ночами в открытом море и в штормовые дни с ледяным ветром, когда парусник огибал мыс Горн на самом южном конце света. Джон Соммерс появился в компании бледного мужчины с подстриженной бородкой, с ног до головы одетого в черное, – то был его брат Джереми. Сложно было подобрать две столь различные человеческие натуры. Джон являл собой воплощение здоровья и крепости, был прямодушен, шумлив и сердечен; брат его походил на привидение, обреченное на вечную зиму. Он из тех людей, которые вроде как есть, а вроде как их и нету, и запомнить таких сложно, поскольку они не имеют точных контуров, – вот как определил его Джейкоб Тодд. Не дожидаясь приглашения, братья уселись за его стол с непосредственностью соотечественников на чужбине. Наконец появилась служанка, и капитан Джон Соммерс заказал бутылку виски, а Джереми попросил чай на том особом жаргоне, который британцы изобрели для разговоров с прислугой.

– Как обстоят дела дома? – поинтересовался Джереми. Он говорил тихо, почти шепотом, едва размыкая губы и подчеркивая британский выговор.

– За последние триста лет в Англии ровным счетом ничего не произошло, – ответил за приезжего капитан.

– Простите мое любопытство, мистер Тодд, но я не мог не обратить внимания на ваш багаж. Мне показалось, что на нескольких ящиках указано «Библии», – или я ошибаюсь?

– Вы правы, это библии.

– Никто не предупредил нас о назначении нового пастора…

– Мы три месяца провели в море, а я даже не подумал, что везу пастора, мистер Тодд! – воскликнул Джон.

– А я и не пастор, – ответил Джейкоб Тодд, пряча румянец за облаком сигарного дыма.