Дочь Горгоны

Ноги совсем окоченели, да и закончившая сказку Айару могла вот-вот выйти, так что Найка едва дождалась стука печной вьюшки в спальне малышей и стрелой бросилась вперёд. Шаг, ещё один.

– Кхм! – Кашель раздался прямо над ухом, отчего Найка резко присела. Хорошо хоть, корки на посыпались на пол!

В тень уже не спрятаться, её озарял свет из окна, за которым так некстати луна выбралась из-за туч. А вот тёмная громоздкая фигура директора почти наполовину скрылась в темноте. Что за несправедливость!

«Остерегайся директора, Найка». Бануш впервые шепнул ей пару лет назад и унёсся по своим очень важным мальчишеским делам. С тех пор мало что изменилось, только Солунай теперь не могла спокойно есть или учиться, она изо всех сил остерегалась директора. Получалось не очень хорошо, ведь она понятия не имела, зачем, а главное, как ей это делать.

Вот и сейчас она снова попалась. Неудивительно.

Спрятаться от Александра Николаевича всё равно нигде не удастся – и приют, и болота сразу за двором, и даже мрачный предгорный лес за болотом он знал как свои пять пальцев.

Говорят, раньше он был охотником на чудовищ, но Найка в это не верила. Не станет охотник директором такого приюта. Пусть охота на них давно запрещена и приют находится в самом сердце заповедника, малограмотные любители наживы и некоторые туристы по-прежнему убивали чудовищ. И это здесь, в самом нутре мира. А что говорить о других местах? Чудовища же, в свою очередь, и вовсе понятия не имели ни о каких законах, так что приют исправно пополнялся сиротами.

Найка понятия не имела, откуда чудовища знают про нутро мира и стоящий тут приют, да только если кому-то из них грозила опасность и появлялись дети, чьи особенные черты скрыть не удавалось, они отправляли их сюда. Сами… выживали или были убиты, кто знает. Приют принимал только малышей. Вот и выкидывало у Красных Ворот, соприкасающихся лбами над узкой дорогой, младенцев со всего мира. А директор их подбирал и тащил в приют. Ведь здесь неприкосновенность была у каждого, даже у Бануша, на которого многие поглядывали с опаской. Среди воспитанников только он один однозначно признавался чудовищем. Официально.

– Солунай. Разумеется, как всегда, растрёпана и неряшливо одета, – раздался голос директора, и Найка чуть не заплакала от досады. Как же она не любила своё имя, произнесённое таким тоном!

Она ведь только на минуточку замешкалась и перестала остерегаться, и на тебе – директор поймал её прямо в коридоре. Ночью, когда строго запрещено покидать комнаты. Ему-то что, он сам может ходить когда угодно и где угодно. Вот и сейчас рядом с ним угадывалась крупная курица, похоже, только что подбитая в лесу.

Елена Васильевна утверждала, что никакие это не куры. Куры не бывают с острыми зубами в два ряда и уж точно не вырастают размером с добрую лошадь, но сиротам полезно было есть куриный бульон, так что директор охотился на кур, и точка.

Это за границами их заповедника, может, водились обычные куры и не было чудовищ, но попасть туда могли только немногие из воспитанников приюта. Самые умные и только люди. Или хотя бы достаточно сильно похожие на них. Как Васса.

Закусив губу, Найка поклонилась и пригладила густые кудрявые волосы. Ох, и попадёт же ей и за вылазки в горы, и за прогулки по приюту ночью! Под руками протестующе зашипели запутавшиеся в волосах змейки, но наружу не показались.

Бедный директор терпеть не мог детей, и не его вина, что именно он был вынужден приносить из леса осиротевших младенцев, и Найку в том числе. Но теперь его нужно остерегаться.

– Солунай, – повторил Александр Николаевич, будто прекрасно знал, как она ненавидит своё имя, и теперь осознанно мучил её. – Что же мне с тобой делать, Солунай… Ты же совсем не слушаешься. Елена Васильевна говорила, что ты снова убегала к водопаду. А если замёрзнешь насмерть? Или кто-то тебя убьёт? Браконьеров с каждым годом становится всё больше, ты хоть это понимаешь, Солунай?

– Зимой они не полезут, – буркнула Найка, чтобы не молчать. – Это летом их кишмя кишит, будто они тут хозяева.

Обида прорвалась в её голосе, но жалеть её Александр Николаевич не собирался.

– В некотором роде так и есть. – Директор поудобнее перехватил курицу за когтистые лапы. – Земли заповедника принадлежат людям. И неплохо бы тебе об этом помнить. Чтобы выжить.

Вот как его остерегаться, спрашивается?

– Раз тебе всё равно не спится, можешь пойти на кухню и помочь Марте потрошить курицу, – добавил директор, когда Найка уже почти поверила, что всё обойдётся и её просто отругают или пригрозят не пускать в лес. Сухари царапали кожу за пазухой, напоминая о себе.

– Зайди к себе и накинь что-то потеплее, – сжалился директор. – Ночи стоят холодные.

Пробормотав благодарности в ответ, Найка стремглав понеслась к родной спальне. Ей удалось обхитрить директора!

В спальне она высыпала сухари на кровать и попросила Вассу честно разделить на всех. Вассе доверяли одни, и её боялись другие. Она не обманет.