Дочь Гробовщика

— Дорогая игрушка, и далеко не так проста, — интуиция подсказывала мне что-то темное, связанное с артефактом. «Чужое оружие — опасно, а принадлежащее некромагу — вдвойне». Проверив кинжал на защитную магию, я вытащила из кармана черный платок, жалея, что при мне нет кожаных перчаток. Кинжал был засунут в высокий ботинок.

Не желая, чтобы меня кто-нибудь увидел, я навела на себя отвлекающие чары: меня будут видеть, но не замечать.

В комнате я искупала шипящего лисенка и, завернув в полотенце, усадила перед камином.

— Можно мне что-нибудь для лиса? — на столике появилась мисочка с мелко нарезанным мясом с овощами, а вторая с водой. Я поставила угощения на пол перед животным. И пока тот недоверчиво обнюхивал пищу, принялась за внимательное изучение добычи: «Родовой кинжал, древний, но в хорошем, рабочем состоянии. На лезвии несколько зазубрин, два драгоценных камня почернели от работы с сильными проклятьями. В них трещины: значит кинжалом проводились запрещенные ритуалы, связанные с миром мертвых. В ином случае — камни были бы целыми. Оружие некромага, здесь, чувствуется энергия бывшего владельца, и это не тот сопляк Ариан. Что за девчачье имя? Лучше отдать его дяде Аластору, пусть сам разбирается с нерадивыми студентами», — по правилам некромагов — тот, кто бросил свое оружие и сбежал, не имеет права получить его обратно, «Такой ценности мне не нужно. У нас с братьями имеются свои кинжалы, не такие старые, как этот, но отец собственноручно сотворил их.Его нужно спрятать, а то с этого идиота станется запустить отслеживающие чары, и будет кричать, что я воровка, а он знать не знает о ритуалах на кладбище», — наложив на кинжал несколько защитных заклинаний от призыва и отслеживания, я убрала его в шкаф.

— Ну, а с тобой что делать, хвостатый? — зверек успел очистить обе миски, и от моих слов юркнул под полотенце. — Будь спокоен, я не причиню тебе вреда.

Глава 3

Диавалия.

Меня разбудил едва слышный звон колокольчика, он был таким ненавязчивым и приятным. Я мгновенно встала с кровати. Быстро умывшись и позавтракав с лисом за компанию, облачилась в форму факультета. Из зеркала на меня смотрел привлекательный, но несколько худощавый юноша двадцати лет.

— В обед заскочу, и не вздумай грызть мои ботинки, — я пригрозила животному и, перехватив сумку, наложила на комнату дополнительную защиту. По стенам и полу прошлись тысячи золотистых и красных нитей, образовав магический замок от посторонних — никто кроме меня не сможет сюда войти.

В общежитии уже кипела жизнь: по этажам бегал народ, девушки что-то кричали своим соседкам, кто-то куда-то опаздывал, спешил. Я поторопилась покинуть здание.

Сверившись с листом расписания, я подошла к аудитории на втором этаже. У дверей стояла парочка некромагов, а в аудитории сидели человек десять, и все парни, но вчерашних нарушителей я не увидела.

«Маллеус предупреждал, что до последнего курса факультета некромагии доходят не все. Те, кому становится морально слишком тяжело, подводит здоровье и психика, переходят на другие факультеты или покидают университет. Поступить сюда непросто, для этого необходимо иметь относительно высокий уровень магической силы. Не зря из двадцатки студентов, инквизиторами становятся лишь пятеро, а то и меньше», — я вошла в аудиторию и села за первый стол, весь ряд был свободен.

Достав книгу со схемами от Вельзевула Некроманцера, я углубилась в их изучение. Знакомиться и искать себе друзей не входило в мои университетские планы, только учеба, поэтому я не обращала внимания на шепот позади и то, что парни обсуждали меня.

Позже в аудиторию подтянулись шесть студенток.

— Хватит галдеть, иначе языки отсохнут, и потом будете лечить их, — шум разговоров прервал голос вошедшего преподавателя.

Графа Аластора нельзя было не узнать: годы работы с Варлоком Некроманцером в расследованиях наделили его сединой на висках коротких светло-коричневых волос, серые волоски же поблескивали и в пробившейся на щеках щетине, а в уголках больших черных глаз залегли морщины. Тонкие строгие губы, прямой нос, заостренные уши — внешность сорокалетнего бывшего инквизитора-чертежника и его титул располагали к себе. На нем была приталенная темная рубашка с жилетом и узкие брюки с потертыми носками дорогих туфель. Казалось бы, истинный аристократ, не знающий работы, если бы не руки чертежника: загорелые, с мозолями и порезами. Не взирая на свой титул, он не чурался проводить ночи напролет ползая по земле, гробовым плитам и другим немыслимым поверхностям, где было необходимо нанести символы и схемы для расследования, не раз, выручавший отца в их общей работе.