Дочь Гробовщика

У озера, в воде, он наконец-то расслабился. Купание пошло ему на пользу.

— Прости, что я не заступился за тебя, просто… сейчас не самый простой период, — начал он, когда мы сидели на бревне и любовались звездами, отражающимися в водной глади.

— Что за период? — спросила я.

— Это время кровавой луны. Ее видят лишь оборотни: и в такие дни, внутренний зверь с трудом поддается самоконтролю. Если бы я участвовал в драке, то мог кого-нибудь из них сильно ранить, возможно, даже убить.

— Вот как… — о подобном я не слышала и это было странно. Мне стало неуютно от этого незнания. Отец готовил меня к разным неожиданностям, я лично проштудировала столько литературы и тут вдруг — кровавая луна и несдержанность оборотня.

— Да, это, скажем так, секретная информация. Ее нельзя распространять, но я посчитал, что раз я знаю твой секрет, то будет честно, если ты узнаешь и мой, — в его глазах отразилось волнение.

— Спасибо за доверие, Юро. Тебе было не обязательно делиться со мной этим, я ничего у тебя не требую взамен, — я похлопала его по плечу, но Юро взял меня за руку и приложил к своей щеке. Мне стало неловко.

— Скажи, почему ты такая? Неужели, все ради твоей безопасности? Твой отец заставил тебя носить этот кулон, — он коснулся моего амулета на шее, и я попыталась отсесть от него, но он по-прежнему крепко держал мою руку, сжимая ее все сильнее. Капкан: вот, куда я угодила.

— И безопасность, и мой собственный выбор. Быть парнем куда проще, чем девушкой.

— С чего ты взяла? Неужели, тебе никогда не хотелось быть, как все? А как же… когда-нибудь завести собственную семью, влюбиться и прочее… о чем обычно мечтают все девушки, — он придвинулся ко мне. Я чувствовала, как от его тела исходит жар. Юро лихорадило, и этот блеск в глазах, он был странным.

— Слушай, а ты не знаешь, чем еще опасна эта ваша кровавая луна? Так интересно, расскажи мне, пожалуйста, — я решила сменить тему разговора и слегка пококетничать с ним. Отвечать на его вопросы я не хотела. Это касалось лишь меня и…

— В эти дни на нас не распространяется магия. Мы уже защищены своей волчьей сущностью и аурой кровавой луны. Сложно объяснить все, я и сам половины не знаю, а вот дядя сказал, что в эти дни — наше внутреннее животное сходит сума, особенно, когда чувствует рядом подходящую во всех смыслах самку.

— Ничего себе, то есть, ты с легкостью можешь найти свою, скажем так, истинную пару, или кто у вас там? — я хотела было встать, но меня продолжили удерживать. «Проклятье. Если в нем действительно проснулся зверь, то мне несдобровать. И уже мое мужское тело лишится невинности. Я могу сдержать его нитями, а затем постараться сбежать, но как это сделать, не навредив напарнику и другу».

— Юро, мне больно, — призналась я, и оборотень тут же ослабил хватку.

— Диа… ты так и не ответила на мои вопросы, — шепотом сказал он, придвинув ко мне лицо и вдыхая мой аромат. — С этим амулетом, я не чувствую тебя, и меня это раздражает, — прорычал он, а я затаила дыхание радуясь, что так оно и есть.

— Но ничего, сегодня ведь можно. Нас никто не потревожит, я могу открыть тебе целый мир, — то, что было дальше, оказалось для меня неожиданностью.

Юро уложил меня на лопатки на влажную траву и зубами сдернул с шеи амулет. Мое тело стало меняться и Юро шарил по нему своими широкими ладонями: остановливаясь на упругой женской груди, тонкой талии, проведя между моих ног и, тем самым, заставив сердце гулко биться. Но не от вожделения, а страха и отвращения.

— М-м-м, да, теперь я чувствую в тебе женщину, — он втягивал носом воздух, касаясь моей кожи, а я пыталась сообразить, что делать: дотянуться до кинжала в ботинке я не могла, применить нити… только их, если магия не действует. У меня оставалась надежда, что, возможно, Юро что-то упустил, и я начертила пальцами отталкивающую руну. Символ замерцал и погас, коснувшись груди оборотня.

— Зачем ты так, Диавалия… ведь я не желаю тебе зла.

— Поэтому ты навис надо мной и пригвоздил своим тяжелым телом к земле? Хочешь надругаться надо мной? Решил все за меня, да? — разозлилась я и пнула его коленом между ног.

Оборотень задыхался от боли, схватившись за свое достоинство. Я видела, как он начинает злиться: его уши заострились, из пасти показались клыки, а глаза пожелтели, окрасившись кровавым узором.