Дочь Гробовщика

— Изгнание! — скомандовал Некроманцер, и приступил к молитве изгнания. — Заклинаю смертью, упокойся вовеки вечные, словом и действием, стираю твою душу! — вместе с сыновьями — моими братьями, все инквизиторы стали повторять за ними.

Вмиг тело Арсула обрело плоть и за секунду ее потеряло: человеческая кожа, волосы, ногти, глаза — все стекало с него подобно воску со свечи, обнажая красные мышцы, пока и они не исчезли, оставив окровавленный скелет, осыпавшийся прахом к моим ногам.

Ураган исчез, вокруг меня кружились серебристые пылинки. Гул голосов смолк, все смотрели на меня.

А я… видела лишь алые вены присутствующих, золотые крупицы их жизни в центре грудной клетки, и они манили меня поглотить их. Я коснулась прозрачной стены купола и ударила по ней, то там, то здесь появились трещины… Я стала личем.

***

— Тьма поглотила ее! Уничтожить! — скомандовал кто-то из инквизиторов.

— Нет! — закричал Маллеус, но Варлок остановил его, схватив за плечо. Малефикарум приблизился к той, которая несколько секунд назад была его сестрой.

— Диавалия, вернись… — прошептал он, касаясь того места, где была трещина.

— Инквизитор Некроманцер, немедленно отойдите от лича! — услышал он сзади.

— Она не ваша сестра! — вторил кто-то еще, но брату было все равно.

— Вернись к нам, борись, я знаю, ты можешь. Как тогда, в пятнадцать лет, после первой встречи с личем. Ты спасла нас… Диа! — он ударил кулаком о купол и тот разбился на мелкие кусочки.

Все бросились на лича, но замерли в шаге от нее.

Девушка успела положить руку на плечо брата. Она стояла, закрыв глаза. Ее брови были сдвинуты, лоб наморщен, она скалилась — внутри нее шла борьба. По щекам потекли кровавые слезы.

— Вспомни наше кладбище, белые розы. Ты так их любишь, помнишь, как мы вместе их срезали, ты помогала матушке составлять букеты, а потом со мной и Мале бегала по кладбищу, разучивая алфавит. Ты была крошкой, нашей любимой сестренкой. Я, мы, ни за что не отпустим тебя в загробный мир, тебе там не место, прошу, услышь меня. Заклинаю светом и тьмой, вернись, вернись… — шептал он, гладя ее по голове, а потом крепко обнял.

***

Меня рвало на кусочки: было невыносимо больно, до потери сознания, и невероятно холодно. Но я не могла позволить разуму покинуть меня, тогда тьма полностью поглотит все еще сверкающую во мне крупицу света.

Душу кололо, резало, терзало, но через тьму и боль, я слышала голос брата, а потом увидела золотую нить его жизни, тянущуюся ко мне. Нити Маллеуса и отца. Они стояли рядом. За их спинами в боевой готовности были другие инквизиторы, мои друзья — Юро и Крабат, были удивлены и испуганы.

Меня попытался затащить всепоглощающий мрак, и Арсул тоже боялся этого места.

«Я не хочу туда! Куда угодно, даже будучи перевоплощенной в лича, не хочу… не стану!», — кричала я мысленно. Я полулежала на земле в объятьях брата. Тепло мужского тела немного согревало, знакомый аромат успокаивал. В глазах Малефикарума стояли слезы, впервые я увидела, как по его щекам стекают крохотные капельки. Я поддела их кончиком пальца, в надежде ощутить тепло, но они обожгли меня, и я с шипением отдернула руку.

— Почему она такая холодная? — спрашивает Маллеус, приложив горячую ладонь к моему лбу и отдернув ее. По локоть его кожу покрыло инеем.

Я смотрю на них, глубоко дыша, пытаюсь что-то сказать, но не могу вымолвить ни слова, мое горло, язык и губы онемевают. Я не могу пошевелиться, меня охватил холод.

— Отец, что делать? — Малефикарум тоже не может держать меня.

Лед проложил путь к моему сердцу, впиваясь в него тонкими иглами. Вот она — мучительная смерть лича. Во мне оставался свет: и обряд «Очищения» подействовал иначе. Зло было уничтожено, стерто с лица земли, став прахом. Я же, пожертвовав собой, была вынуждена испытать муки адского льда, а не пламени.

Рядом с нами вспыхнула совершенно другая пентаграмма, я не могла рассмотреть символы, но мои мужчины напряглись. Некоторые инквизиторы снова подняли мечи, а я, подобно воде, перетекла из рук Малефикарум к тому, кого не ожидала здесь ни увидеть, ни почувствовать.

Демон Астарот бережно обнимал меня, отогревая в своих руках, и что-то едва слышно напевал, словно колыбельную. Холод постепенно стал отступать, я почувствовала тепло, почувствовала, как по моей щеке скользнули мужские губы, целуя в висок и вдыхая аромат длинных волос.

Он сидел в своем защитном круге, а я была у него на коленях:

— Я рад, что успел… — прошептал он, глядя на меня золотистыми глазами. Его длинные белоснежные волосы лежали на плечах. Пряно-древесный аромат, ненавязчивый, притягательный, истинно мужской и запах свежего пергамента, новых книг.

— Приветствую тебя, Владыка знаний, — к демону обратился Варлок.