Дочь Императора. Том 2

Отшатнувшись от его взгляда, я судорожно сглотнула. Я... не хотела... Услышав за спиной шум падающих камешков, обернулась к обрыву. Отошла подальше, обхватывая себя за плечи и стараясь не смотреть на него. Отец же следил за мной взглядом и казалось, что это взгляд совсем не родного и любящего меня человека. Он молчал. И от этого стало еще страшнее. В эти мгновения показалось, что я – это отголосок совершенно не нужного ему прошлого. Ушедшие ланиты, Кларисс с Ройсом, моя мать и я – все там, за чертой. А впереди Целесс и их ребенок, правление избранного и признанного, годы благоденствия в отвоеванных им, истинно его Объединенных землях. Но я не хотела. Нет!

- Прости! – Я преодолела три метра, разделявшие нас. Он отошел еще на шаг. – Прости. Я не хотела. Я так не думаю. Это вырвалось. Прости, отец!

Видя, что он не дает к себе подойти, я отвернулась и закрыла лицо руками. Слез не было. Как они были мне необходимы, чтобы смыть стыд, но их не было. Ни капли. Обернувшись, я боялась, что его уже не будет. Но он продолжал стоять на месте. Лишь взгляд уже не был таким ледяным и пугающим.

- Не изменник. Продолжай. – Проговорил так тихо, что я прикрыла веки, улавливая смысл не до конца расслышанной фразы. Не изменник? То есть ты... признаешь себя насильником и убийцей? Как? Кого? Дыхание сбилось. Осознав сказанное, я зажмурилась. Не может быть! Не может!

Обойдя его по широкой дуге, я села на камень. Из груди вырывались всхлипы. Казалось, что меня рвет ими. Ты не мог этого сказать. Не мог! Не сказать, не сделать. Ты не идеален, но ты не мог. В голову пришел какой-то совершенно неуместный вопрос: «Откуда у него столько времени на меня? Почему он не уходит?» А отец стоял в нескольких метрах, по другую сторону тропинки и ждал.

Я не знала что сказать. Имели ли мои слова хоть какое-то значение? Пожалуй, впервые он был готов выслушать меня до конца, но теперь я боялась своих слов. Я не могла выразить того что чувствую и знаю. Не умела. Потому я сидела, пытаясь продышаться, принимая совершенно неожиданную и совершенно не нужную мне откровенность. Лучше бы он исчез...

- Целесс предложила помочь забыть о Ройсе. – Подняла я лицо через пару минут. – Тебе тоже? Забыть о нем, обо мне. Обо всех, кто неудобен. Вы так легко можете забывать. Так легко отметаете все прошлое... Мне страшно. Как подумаю, что она предложила это всерьез. Забыть человека! Забыть того, кого и так все пытаются выкинуть из своей памяти. Даже самые родные. Даже тот, кого он называет дедом. Ты так легко признал себя... – Отвернув лицо, я поднялась. Было неудобно сидеть перед ним, даже далеко. – Таким же... Как это терпит Кларисс? Раньше мне казалось, что она искренне считает его преступником, требующим наказания и изоляции. Теперь мне кажется, что не имея возможности пойти тебе наперекор, она просто выжидает. Ведь твой век несоизмеримо короче...

Отец снова кивнул. Я тряхнула головой. Как непривычно это было...

- Ведь дело совсем не в том, что я думаю? Наверняка, о полукровке на верхних этажах Немого замка не знает никто кроме твоего ближайшего окружения. Ты таким образом исправил допущенные недочеты, что ли? Ну, объясни.

- Он изменник, насильник и убийца. Его место здесь.

- Наверно, потому, что место Императора занято... – Усмехнулась я, отворачиваясь. Я не верила, что вылетающие слова исходят от меня. И в глаза ему я смотреть не хотела. И не только потому, что было страшно.

Начало смеркаться. За высоченной башней солнце спряталось за горизонт. Мгновенно стало холодно. Обхватив себя руками, я подумала о щите.

- Ты боишься его? – Обернулась я к отцу с неожиданным предположением. – Боишься или мстишь за поступок его отца? За то, что Ранцесс увел ланитов и забрал Целесс? Ну признайся! Я не верю в то, что Ройс за решеткой только потому, что... – Я выдохнула, не решаясь озвучить.

Отец подошел к обрыву. Чуть ссутулившись, он задумчиво потирал подбородок, вглядываясь в сумеречные поля внизу.

- Ну скажи хоть что-нибудь. – Подошла я к нему. Посмотрев на меня искоса, отец легонько усмехнулся. Горько, безрадостно...

- Прости меня. – Прошептала я, опуская голову. – Наверно вы все правы. И Саша, и Марго и ты. Я слишком добрая... не хочу жить без его прикосновений... и я больна им. Вы все правы. И я не умею возвращать любимых из других миров.

Присев на корточки, я забрала ладонью камешки. Не должна я была говорить все это отцу. Не имела права...

Когда я кинула камень вниз, отец сделал шаг назад. Обернувшись, я не видела его лица. Развернувшись, он сделал еще два шага и исчез. Упав на попу, я уткнулась подбородком в колени и закрыла глаза. Он же живой. Должно быть, ему больно ото всего, что я наговорила.

Запустив еще один камешек вниз, я смотрела, как он стремительно исчезает в сумерках внизу. В душе и мыслях было так пусто. Не было ни единой зацепки, с которой можно было начать хоть какой-нибудь внутренний монолог. Пустота. Ничего...