Дочь Империи

Раздраженно почесав у себя в паху, Бантокапи сердито уставился на таблички:

- Жена! - рявкнул он. - У нас есть деньги, чтобы это оплатить?

Он оглянулся по сторонам, с неудовольствием обнаружив, что орет без всякой надобности: в кабинете стояла мертвая тишина, поскольку музыканты с грехом пополам довели свою песню до конца.

- Конечно, муж мой.

Сбавив тон, он распорядился:

- Тогда заплати что положено. - Тут он снова помрачнел. - Но ты-то с какой стати должна заниматься подобным вздором? Где Джайкен?

- Ты ему запретил обращаться к тебе с этими расчетами, супруг мой. Он исполняет твой приказ, но не допускать его к себе... от этого дело не сдвинется.

Досада Бантокапи снова быстро обратилась в гнев:

- И поэтому теперь моя жена попрекает меня, как последнего из писцов! Так что же, как только кому-нибудь потребуется мое разрешение, я должен буду все бросать и разбираться во всякой чепухе? Так ты считаешь?

- Это твое поместье, - повторила Мара.

Внутренне собравшись, она ждала: вот сейчас он предложит, чтобы всю эту "чепуху" - то есть управление хозяйством поместья - она взяла на себя и перестала докучать ему по пустякам.

Но вышло совсем по-другому. Он вздохнул с кротостью, которой она никогда прежде в нем не замечала:

- Да, верно. Как видно, я должен примириться со всеми этими неудобствами. - Его глаза еще раз обратились к премиленькой музыкантше, а затем остановились на раздавшемся животе Мары. Контраст вдохновил властителя на быстрое решение:

- Ну вот что, жена. Сейчас ты должна заботиться об одном: не переутомляться. Иди спать. Если уж я должен заняться изучением свитков и просижу с ними допоздна, я оставлю здесь этих музыкантов. Пусть играют на своих инструментах... под музыку легче работается.

- Супруг мой, я... -Мара осеклась.

Она поняла, что ее расчеты не оправдались, когда Бантокапи вскочил на ноги. Он грубо схватил ее за плечи и тоже заставил встать с подушек. Безотчетным движением она прикрыла руками живот, защищая новую жизнь, что готовилась выйти в мир. Этот жест удержал супруга от слишком грубых действий, но не умерил его негодования:

- Жена, я тебя предупреждал! Я не дурак! Эти счета будут просмотрены, но лишь тогда, когда я сочту это уместным!

Его ярость, казалось, вспухала на глазах, словно обретая пищу в самой себе; она становилась почти осязаемой. Даже месяц словно померк в небесах, и музыканты робко отложили в сторону инструменты. Мара прикусила губу, оцепенев в железной хватке супружеских рук, как цепенеет газен перед релли. Бантокапи встряхнул Мару, чтобы она ясно почувствовала: он не станет с ней церемониться:

- Слушай, жена. Ты сейчас же пойдешь спать. И если только попробуешь пойти мне наперекор... хотя бы раз! - я отошлю тебя прочь!

Его пальцы разжались, и Мара почти упала на колени, почувствовав, как страх сжал ее сердце. Она спрятала свои чувства, склонившись в поклоне столь низком, что это скорее подобало бы девчонке-рабыне, и прижалась лбом к полу, все еще липкому от вина:

- Умоляю простить меня, супруг мой.

В словах звучала самая пылкая искренность: если Бантокапи пожелает на деле воспользоваться правами властвующего господина по отношению к непокорной жене и отошлет ее из поместья в какое-нибудь отдаленное жилище с парой служанок - она навсегда утратит всякую возможность влиять на хозяйственные дела Акомы. Прославленный род, которым так гордился ее отец, придет в упадок из-за этого грубого невежды и неизбежно попадет в вассальную зависимость от рода Анасати. Не смея обнаружить свой трепет, не смея дышать, Мара замерла в неподвижности. Она-то рассчитывала, что мужу надоест разбираться в финансовых тонкостях, совершенно ему непонятных, и что она сумеет навести его на мысль перепоручить ей всю коммерческую рутину... А вместо этого она чуть не обрекла собственный дом на катастрофу.

Бантокапи с глубочайшим неудовольствием взирал на ее согбенную спину; однако потом он вспомнил, сколь приятные находки ожидают его под платьем девушки с виеллой, и это его отвлекло. Теперь уже самый вид груды свитков вызывал у него раздражение, которому он и дал выход, слегка пнув носком в бок коленопреклоненную жену:

- Ну, жена, спать!