Дочь Империи

Эту женщину подослал сюда Джингу, властитель Минванаби, ради успеха его плана — сокрушить Акому. Но вместо этого Теани ухитрилась только свести с ума Бантокапи и тем самым ускорить осуществление замыслов Мары. Конечной же целью этих замыслов было усиление дома Акомы и уничтожение Минванаби. Мара молча смаковала этот парадокс. Теани должна вернуться к своему хозяину, уверенная в том, что ее истинная роль осталась нераскрытой. Пусть Джингу думает, что эта женщина изгнана ревнивой женой.

На всякий случай Мара жестом приказала двум воинам встать на страже возле двери. Потом, шагнув вперед от своих телохранителей, но соблюдая при этом осторожность и находясь вне досягаемости удара ножом, она спросила коленопреклоненную куртизанку:

— Как твое имя?

— Теани, госпожа. — Женщина не поднимала взгляда.

Ее смирение показалось Маре притворным:

— Посмотри на меня!

Теани подняла голову, и Мара услышала легкое движение среди своих воинов.

Золотистое, формой напоминавшее сердечко, лицо куртизанки освещали прекрасные янтарные глаза. Ее черты были совершенными и сладкими, как мед в ульях рыжих пчел. Но помимо красоты Мара увидела нечто, способное привести в смущение. Эта женщина была опасна, от нее исходила угроза, как от любого игрока в Великую Игру. Однако властительница Акомы оставила при себе свои умозаключения.

— Каковы твои обязанности?

Все еще стоя на коленях, Теани ответила:

— Я состояла горничной при твоем муже. Хозяйка Акомы снова едва не рассмеялась, услышав эту бесстыдную ложь. Назваться горничной, когда на тебе надет наряд, куда более ценный, чем любое платье самой Мары, за исключением ее церемониального облачения, — это просто насмешка над разумом.

Мара сказала кратко:

— Верится с трудом.

Глаза Теани слегка сузились, но она промолчала. Тогда Мара поняла: на краткое мгновение наложница испугалась, не распознала ли Мара в ней лазутчицу? Чтобы не давать пищи для подозрении, Мара задала затем каждому из остальных слуг тот же вопрос:

— Каковы твои обязанности?

Слуги назвались кухаркой, садовником и второй горничной; впрочем, это уже было известно Маре от Джайкена. Она приказала всем троим отправиться в поместье и там попросить хадонру, чтобы он приставил их к делу. Они быстро удалились, обрадованные тем, что избежали участия в противостоянии любовницы и жены покойного господина.

Когда в комнате остались только Мара, Теани и воины, Мара сказала:

— Я думаю, в господском доме Акомы нам не понадобятся твои услуги.

Самообладание Теани оставалось восхитительно непоколебимым:

— Я чем-либо не угодила госпоже?

Мара с трудом удержалась от улыбки:

— Нет, напротив, в последние месяцы ты избавляла меня от множества страданий, мук и сожалений. Тем не менее я со своими простыми вкусами не столь отважна, как некоторые хозяйки знатнейших домов: мои влечения не распространяются на представительниц моего пола. — Она бросила взгляд на бледные кровоподтеки над ключицей Теани. — Как видно, ты разделяла пристрастие моего мужа… к грубым развлечениям. У меня в поместье твои таланты просто не найдут применения… если только ты не думаешь, что могла бы позаботиться о развлечении моих солдат.

Теани едва заметно вздрогнула. Ей удалось не разразиться гневным шипением, и Мара была вынуждена восхититься ее выдержкой. Оскорбление было глубоким: как куртизанка или наложница Теани занимала сравнительно высокую ступень в общественной иерархии цурани. Древняя цуранская культура не признавала серьезных различий между любовницей и женой вельможи.

Умри Мара раньше мужа, любая постоянная возлюбленная Бантокапи могла бы навсегда обосноваться в господском доме Акомы. А уж если бы Теани пережила и жену, и господина, то в глазах закона сожительница властителя обладала бы определенными правами и наследственными привилегиями. Женщина из Круга Зыбкой Жизни считалась как бы умелой мастерицей в ремесле или даже в искусстве наслаждения.

Но армейская шлюха относилась к самым низам общества. Повсюду — кроме военного лагеря — женщин, следовавших за имперским войском, чурались и презирали. Честь была им не по карману. Теани только что назвали — хотя и иносказательно — шлюхой, и если бы женщины были воинами, то Маре пришлось бы сейчас бороться за свою жизнь.

Куртизанка молча смотрела на Мару. А потом, собрав всю свою выдержку и приняв самый чистосердечный вид, она прижалась лбом к полу, так что ее красновато-золотистые волосы почти касались сандалий хозяйки.

— Госпожа моя, мне кажется, что ты обо мне неверно судишь. Я хорошо играю на разных музыкальных инструментах, и еще я владею искусством массажа и увлекательной беседы. Мне известны семь способов избавления тела от болей и страданий: надавливание, поглаживание, растирание, лечение травами, окуривание, иглоукалывание и вправление суставов. Могу наизусть читать целые главы из саг, а также танцевать.