Дочь Каннибала

– Ну, в общем-то, киллер должен уметь в нужный момент… гм-м… несколько завуалировать правду. Это вопрос тактики и стратегии. Взять хотя бы работу, которую я выполнял уже после этого. Вот послушай: ты приходишь на дочернее предприятие какой-нибудь крупной фирмы, в данном случае все той же «Нильсен – Ольсен». Например, на фабрику, производящую клапаны для герметичных запоров; эти клапаны – ее единственная продукция, которую целиком закупает «Нильсен – Ольсен». И ты объясняешь им, что пришел по поручению норвежской компании, чтобы провести исследование уровня рентабельности фабрики, причем совершенно бесплатно, это своего рода подарок фирмы ее надежному поставщику. Все в восторге, перед тобой широко распахиваются двери, тебе предоставляют необходимую документацию и отвечают на твои вопросы. Через две-три недели ты уже знаешь эту фабричку как свои пять пальцев и можешь сказать, какие организационные просчеты были допущены, как это повлияло на себестоимость продукции и почему так высоки издержки. И тогда ты идешь к владельцу и говоришь: «Мы платили тебе три тысячи песет за каждый клапан. С сегодняшнего дня будем платить вдвое меньше – по полторы тысячи за штуку». Владелец бледнеет на глазах: «В чем дело? Почемy?» И тут для киллера наступает миг его славы, когда он может продемонстрировать свою силу – силу знания. «Потому что фабрика управляется из рук вон плохо. Вот тебе все бумаги, выкладки, расчеты рентабельности. Уволь половину рабочих и веди дело должным образом – тогда клапаны обойдутся тебе вдвое дешевле». После этих слов ты уходишь. Если владелец фабрики по натуре победитель, он перестраивает производство. Если у него психология неудачника, он ничего не делает или делает кое-как и разделяет незавидную участь некомпетентных предпринимателей. Такова жизнь, крошка.

Сказав это, он приподнял бровь, давая понять, что я имею дело с тертым калачом, и послал мне обольстительный взгляд, такой же испепеляющий, как дыхание москита.

– Как интересно. А теперь скажи: если ты столь блестяще справился с таким важным поручением, как разорение фабрики по производству клапанов, почему же ты сейчас не у дел?

Его кроличья мордочка передернулась.

– Ну… Это временно.

– Но ведь именно ты проделал этот трюк с фабрикой?

– Ну да… То есть почти. Сарда послал туда своего помощника, а я был помощником этого помощника. Можно сказать, его правой рукой.

– А сейчас ты без работы.

– Да нет… Сейчас… сейчас я тоже работаю на крупных банкиров и очень влиятельных людей, голландцев например… Сарда меня рекомендовал одному… И вот я… В общем, когда бывает нужно срочно переправить деньги и не оставить при этом следов, я беру это на себя.

– Мне кажется, наш друг работает курьером. Ну конечно же, он просто перевозчик. Тот, кто перевозит из одного пункта в другой чемоданы с грязными деньгами, – вступил в разговор Феликс.

Мануэль Бланко недовольно поджал губы.

– Ну, в общем, я и этим занимаюсь помимо всего прочего…

– Хотя, сказать по правде, нас это мало волнует, – обрезал его Феликс. – Мы пришли сюда, чтобы разузнать об «Оргульо обреро» и похищении Рамона Ируньи. Ван Хог считал, что ты способен нам помочь. Так ты можешь дать нам какую-нибудь информацию или нет?

Бланко внезапно покраснел до самых корней набриолиненных волос.

– Да. Думаю, что могу, – произнес он с обидой в голосе.

– Замечательно. Мы ждем.

На несколько секунд за столом воцарилось молчание. Мануэль Бланко отхлебнул кофе, поправил узел галстука, откашлялся. А когда заговорил, то вновь предстал перед нами в облике человека светского и умудренного опытом.

– Благодаря работе… гм-м… курьера я связан со всеми, так сказать, неофициальными кругами. Я имею в виду, что курьеру приходится пересекать границы, и все эти границы я знаю наперечет. Речь идет не о горизонтальных границах, которые разделяют государства и связаны со всякими нудными вещами вроде паспортов, печатей и виз, а о границах вертикальных, проходящих внутри страны.

И он провел в воздухе несколько параллельных линий, одну под другой.