Дочь Хранителя

Хотя нет. Может, и смогу. Того урода, который на прошлой длани силу из меня вытянул. Из меня, Ферта, Рисы и еще пятерых ребят. А Алия Каро, адептка Земли третьего года обучения, молодая жена и будущая мать вообще умерла по одной только прихоти этого гада. И если я вот так буду вспоминать ее, лежащую на полу в маленькой квартирке симпатичную двадцатилетнюю девочку, у которой впереди была полная радостей и любви жизнь, и у которой эту жизнь незаслуженно отобрали, если стану думать о ней, взяв в руки оружие, то тогда, наверное…

— Эй, стой! Ты ж меня так и убьешь!

Глаза у Иоллара не то чтобы испуганные, но удивленные — это точно.

— Извини, задумалась.

— Ну и мысли у тебя. Как с цепи сорвалась…

Он вдруг осекся, опустил меч, подошел ко мне и взял за подбородок, заглядывая в глаза:

— Ты о нем думаешь, о том маге, который тебя…

— Нет, — тряхнула я головой, отбрасывая его руку. — О той девочке, которую он убил.

— Это правильно, — неожиданно сказал эльф. — Ярость это хорошо.

И тут же добавил:

— А вот слепая ярость — плохо. Можно накручивать, подстегивать себя, но никогда не теряй контроля — твое возбуждение может обернуться во вред. Я ведь сейчас просто отбивал твои удары, а мог ведь и ударить сам, воспользовавшись твоей иступленной отрешенностью. Поняла?

Поняла.

— Тогда давай с начала, и чуть медленнее. Не забывай — это уже не мои мечи.

В занятиях с новым оружием было свое преимущество: зная, что можно повредить не только одежду, но и очень хрупкую меня, Иоллар сдерживал удары, ограничиваясь легкими касаниями, символизирующими нанесенные мне ранения, и сегодня у меня впервые был шанс вернуться с тренировки в целой рубашке. А то две предыдущие после ежедневного шитья и штопки все же пришлось выкинуть.

— Сейчас отрабатываем удар с разворота, — скомандовал мой учитель. — Только руку не сильно отводи, теряешь время и открываешься во время замаха. А когда выпад делаешь, немного отклоняйся назад и в сторону.

Стали в позицию. Мне этот прием не очень дается — то ли, действительно, слишком долго замахиваюсь, то ли от природы медлительная — но когда с призрачными клинками тренировались, Ил меня именно на развороте и подлавливал, один раз полностью рукав отрубил, но сегодня-то…

— А-а-ай!

— Что? — сам испугался эльф.

— Ничего, царапина, — сквозь зубы выдавила я.

И действительно, царапина. Сморгнула, стряхнула с ресниц выступившие от первой резкой боли слезы, и аккуратно затянула недлинную и неглубокую ранку-черточку на плече. Надежды потерпели крах — теперь не только шить, теперь и стирать придется — кровь успела испачкать разодранный рукав.

— Извини, не смог сдержать удар, — пояснил Иоллар. — Вроде бы сам остановился, а меч еще движется.

— По инерции.

— Что?

— Есть такое понятие — инерция, — с умным видом пояснила я. — Она зависит от массы… кажется…

— И от приложенной силы, я в курсе. Формулу расписать, или продолжать будем?

— Будем, — пробормотала я, в растерянности от познаний "дикого" эльмарского эльфа в труднодоступной моему пониманию физике.

С рукава свисал окровавленный клок, при движении он телепался и это жутко раздражало, а иногда и отвлекало, так как я периодически придерживала это безобразие рукой.

— Да убери ты его! — не выдержал Ил.

— Как?

— Вот так! — он шагнул ко мне и одним движением оторвал болтавшийся кусочек, оставив на плече дыру.

— Ты что творишь! Теперь же рубашку только выкинуть осталось!

— Ну и выкинешь, — невозмутимо заявил он. — У тебя их в шкафу целая стопка.

— Ты что, роешься в моих вещах? — опешила я.

Эльф смутился. Неужели пока я в Школе, этот наглец лазит по моей комнате?!

— Рылся… Один раз, — он даже покраснел как будто. — Тогда… Лайс говорил, у тебя лекарство есть. Я искал.

— Тогда, это после погреба? — с деланным равнодушием уточнила я, сыпанув пригоршню соли на рану эльфийской совести.

— Угу, — еще больше стушевался он.

— Ладно, забыли! Продолжим?

И сколько она еще станет поминать ему тот злосчастный случай с погребом? До сих пор чувствовал себя полным идиотом.

— Ладно, забыли! — махнула рукой девушка. — Продолжим?

— Продолжим.

Иоллар поднял меч, приготовившись отбивать ставшие уже достаточно уверенными и техничными удары своей ученицы.

Кусочек окровавленной ткани незаметно положил в карман.

— Что случилось?

— Ничего, — она отвернулась, пряча от него заплаканные глаза. — Правда, ничего.

Он подошел, присел на корточки рядом с плетенным креслом, в котором она сидела на тенистой террасе его дома… Их дома, поправил он себя. Теперь это их дом.

— Что случилось? — повторил он мягко, взяв ее за руку.

— Я же сказала, все хорошо, — попыталась улыбнуться она.

Он укоризненно покачал головой.

— А еще говорила, что никогда меня не обманываешь.

От этих его слов она вдруг разрыдалась, бросившись ему на грудь:

— Не обманываю. Правда, не обманываю, — всхлипывала она. — Никогда-никогда не обманывала… И никого кроме тебя у меня не было…

А это-то тут при чем? Разве он хоть раз говорил о чем-нибудь подобном, выражал свое недоверие? Да он и мысли не допускал, что она может ему изменить…