Дочь хранителя тайны

Каролина знала тут почти всех: персонал дневного центра, родителей из общества «Гражданин Даун», обитателей соседнего интерната. Феба стояла там в очереди на комнату: она жила бы вместе с несколькими взрослыми пациентами под наблюдением постоянного воспитателя. Во многом идеальный вариант – относительная независимость для Фебы и хоть какая-то определенность в ее дальнейшей судьбе, – но Каролина не могла себе представить расставание с дочерью. Когда они подавали документы, очередь казалась невероятно длинной, но в последний год имя Фебы в списке неуклонно ползло вверх. Вскоре Каролине придется принимать решение. Но сейчас она увидела счастливо улыбающуюся Фебу с ярко-красными заколками в тонких волосах. Смущаясь, та вышла в круг с Робертом. Каролина протанцевала с Алом еще три танца – закрыла глаза, от всего отрешилась и позволила ему вести. Он двигался плавно и уверенно, и ей казалось, что музыка струится прямо сквозь нее. Голос Фебы оказывал на Каролину такое же действие: услышав ее чистое пение, разносящееся по дому, она замирала посреди любого занятия и стояла неподвижно, чувствуя, как мир вливается в нее, будто свет. «Хорошо», – пробормотал Ал, притягивая Каролину еще ближе, тесно прижимаясь щекой к ее щеке. Когда заиграл быстрый рок и они решили отдохнуть, он не отнял руки от ее талии.

У Каролины немного кружилась голова. Она по давней привычке осмотрела комнату, разыскивая взглядом дочь, но не увидела ее. Душу царапнули первые песчинки беспокойства.

– Я послала ее за пуншем, – крикнула Линда с другой стороны стола и обвела рукой сильно поредевшие на столах закуски: – Грандиозный успех, Каролина! Даже печенье заканчивается!

– Я принесу! – Каролина ухватилась за предлог найти Фебу.

– Ничего с ней не случится. – Ал поймал жену за руку и потянул к свободному стулу рядом с собой.

– Я быстро, только проверю.

Все еще чувствуя на коже прикосновение руки Ала, она прошла по ярко освещенным, но пустым коридорам, спустилась по лестнице в кухню, толкнула одной рукой металлические двери, а другой потянулась к выключателю. Вспыхнувший флуоресцентный свет высветил их, как на фотографии: Феба в цветастом платье, прижатая к столу, Роберт обнимает ее, его ладонь скользит вверх по ее ноге. В то мгновение, пока они еще не повернулись к ней, Каролина увидела, что Роберт собирался поцеловать Фебу, а она тянулась поцеловать его в ответ, – Роберта, свою первую настоящую любовь. Ее глаза были закрыты, лицо светилось.

– Феба! – резко окликнула Каролина. – Феба и Роберт! Довольно.

Они отпрянули друг от друга, испуганно, но без раскаяния.

– Это можно, – сказал Роберт. – Феба – моя девушка.

– Мы поженимся, – добавила Феба.

Каролину трясло, но она очень старалась держать себя в руках. В конце концов, Феба уже взрослая.

– Роберт, – попросила она, – разреши мне поговорить с Фебой наедине. Оставь нас на минутку, пожалуйста.

Он помедлил, затем прошел мимо Каролины к двери. Вся его неистощимая общительность вмиг улетучилась.

– Это не плохо, – сказал он, задержавшись на пороге. – Мы с Фебой любим друг друга.

– Я знаю, – успела ответить Каролина ему в спину.

– Мам! – Феба теребила цепочку с крестиком. – Кого любишь, можно целовать. Ты целуешь Ала.

– Верно, ласточка, но поцелуй поцелую рознь. Ты и сама понимаешь.

– Мама! – возмутилась Феба. – Мы с Робертом женимся.

Каролина ответила, не подумав:

– Это невозможно.

Феба вскинула глаза, на лице появилось упрямое выражение, хорошо знакомое Каролине. Из-за висящего рядом дуршлага на щеках Фебы играли блики.

– Почему?

– Ласточка моя, семья… – Каролина умолкла, думая об Але, его усталости в последнее время, о расстоянии, разделявшем их всякий раз, когда он уезжал. – Видишь ли, милая, все это очень сложно. Ты можешь любить Роберта, и не выходя замуж.

– Нет. Мы с Робертом поженимся.

Каролина вздохнула:

– Допустим. А где вы будете жить?

– Мы купим дом, мам, – серьезно и уверенно ответила Феба. – Будем там жить. И у нас будут какие-нибудь дети.

– Дети – колоссальная забота, – возразила Каролина. – Вы с Робертом это понимаете? А еще дети – это дорого. Как вы собираетесь платить за дом? За еду?

– У Роберта есть работа. И у меня. У нас куча денег.

– Но ты не сможешь работать, если будешь ухаживать за детьми.

Феба, сдвинув брови, размышляла над ее словами. Сердце Каролины таяло от любви и грусти. Такие проникновенные, простые мечты, а им не суждено сбыться. Где же тут справедливость?

– Я люблю Роберта, – настаивала Феба. – Роберт любит меня. А Эйвери родила ребенка.

– Ласточка… – только и сказала Каролина. Недавно Эйвери Свои, прогуливаясь по улице с коляской, позволила Фебе потрогать щеку своего новорожденного младенца. – Девочка моя. – Она подошла и положила руки Фебе на плечи. – Помнишь, вы с Эйвери спасли Дождика? Мы его любим, но с ним много хлопот. Надо выносить ящик, расчесывать шерстку, убирать за ним, выпускать из дома, впускать. Помнишь, как ты беспокоилась, когда он не пришел домой? А с ребенком, Феба, гораздо труднее. Ребенок – это как двадцать Дождиков.

Феба поникла, по щекам покатились слезы.