Дочь Хранителя

И видать-таки посмотрела, потому как вскрикнула вдруг, рот поспешно ладошкой зажала, а по щекам слезы двумя ручьями хлынули. А когда смогла она руку от лица отнять, то одно только и выговорила:

– Что же ты наделала, Милли? Что мы обе с тобой наделали?

В такие совпадения Лайс не верил: сначала, на самом подъезде к поселку заметил бредущую по обочине девицу с отрешенным взглядом и красными зареванными глазами, потом застал и Галлу в слезах.

– Что она здесь делала? Что опять тебе наговорила?

Убить бы эту потаскуху – одни беды из-за нее!

– Ничего. Ничего плохого…

– Да? Одно только хорошее, и из-за этого хорошего ты снова рыдаешь!

О том, что разрыдаться и самому хотелось бы, он ей, конечно, не скажет.

И о том, что слыхал в городе.

И о письме, которое принесли вчера, когда она спала. Письме, которое многое объясняло, но ничего уже не исправило бы.

– Лайс, у нас дома денег нет. Нужно будет в банк завтра съездить.

– Как нет? Там же еще монет двадцать золотом оставалось и серебро…

– Я их отдала.

– Как? Кому?

Бездна с ним, с золотом, но то, что она перестала вдруг плакать и голос ее зазвучал неестественно спокойно, испугало его до ужаса.

– Миласе.

– Кому?! – взревел он. Да что за безумие здесь творится?

– Миласе. Она не плохая. И не злая совсем. И совесть у нее есть, это ведь, наверное, для таких, как она – редкость…

– Галчонок, я не понимаю. Зачем?

– Она уехать хочет. Из Марони. Я ей сказала, что вовсе не обязательно на Саатар, в Кармоле ведь тоже полно городов и поселков, где ее никто не знает… А теперь у нее деньги есть. Поедет куда-нибудь, домик купит, козу там или корову…

– Гал, ты сама понимаешь, что говоришь?

– Я, Лайс, теперь много чего понимаю. Это я раньше дурой была. У меня ведь все было, все! Все, о чем я могла только мечтать, и даже такое, о чем и не мечтала. И нужно было всего лишь поверить… А теперь уже поздно. И никто, кроме меня самой, не виноват. Ты ведь не знаешь, он приходил тогда, а я… Что толку говорить? Бесполезно. Ничего уже не вернешь. Только как я буду жить без него?

Эпилог

Магическое зеркало вот уже час показывало одну и ту же картину. Грустную картину, очень грустную, даже для старых и многое видавших драконов.

– Гвейн, что случилось? – Рошан вышел из врат, на ходу превращаясь из одетого в некое подобие тоги мужчины в огромного дракона. – То ты говоришь, что дела на Велье не терпят отлагательств, то требуешь, чтобы я немедленно мчался назад…

– На Таре проблемы.

– Что случилось?

– Эльф. Иоллар. Он погиб.

– Погиб? О небо, Лайс, наверное…

– Эн-Ферро в порядке. По крайней мере, держится.

– Да покажи ты ему, Гвейн! – не выдержала Джайла.

Хранителю Земли хватило одного взгляда.

– Да как же это? Она… Они… Да?

Странно, но его поняли.

– Да, – кивнула Видящая Суть.

– Но как же тогда он?

– Ты не все знаешь, Рошан, – тихо выговорила драконица. – Это выяснилось уже позже, мы надеялись, все утрясется…

Он даже до конца не дослушал.

– Поглоти вас всех бездна! – Гигантский ящер стремительно уменьшился, снова принимая человеческий облик, только вместо тоги на нем теперь был скромный серый костюм каэтарского горожанина.

– Куда? – только и успел выкрикнуть Гвейн, увидев, как он шагнул обратно в портал.

– На Тар, естественно, – ответила вместо Рошана драконица.

– Он же не пройдет!

– Он? Разрушитель Границ не прорвет твои защитные барьеры? Да он уже на Таре.

– Действительно, – проворчал старик. – Зачем же так грубо? Попросил бы, я б ему сам открыл.

– Да не бурчи ты. Лучше смотри – на него сейчас вся надежда…

То, что Эн-Ферро в порядке и даже то, что он еще держится, было слишком уж громко сказано. Рошан едва взглянул на впавшие, поросшие колючей щетиной щеки, потухшие красные глаза, как понял: все еще хуже, чем он видел в драконьем зеркале.

– Знаешь уже? – больше сказал, чем спросил кард.

– Знаю, но не все. Как это случилось?

– Случилось что? – скривился от горечи Лайс. – Как Ил погиб? Или как вышло так, что она теперь…

– Все. Я должен знать, о чем с ней говорить.

– Говорить с ней у тебя вряд ли получится. А как все случилось… Глупо. Нелепо. Все мы натворили дел, а я так и вовсе таким придурком себя показал, какого еще поискать. Ничего не видел, представляешь? Ничего! Они же оба каждый день у меня перед глазами были, и – ничего. А Галчонок мне так ни о чем и не рассказала.

– А с Иолларом как вышло?

– Еще нелепей. Знаешь, как специально все сложилось. Как назло. Сначала я не вовремя от тебя вернулся. Не разобрался в ситуации, вспылил. Теперь и вспоминать стыдно. Потом, когда уже понял кое-что, думал, найду, поговорю, решим все…

Кое-как, сбиваясь и путая слова, Лайс пересказал дракону то, что случилось после их последнего разговора.

– Видишь, как глупо? Если бы я приехал позже. Или если бы в город без Галлы отправился, или нашел его хотя бы. Или если б разбойников этих ловить не поперся. Идиотизм-то какой! И Галчонок… Если бы она только выслушала его, если бы позволила все объяснить. А теперь одну себя винит во всем, хоть если подумать, все виноваты.