Дочь княжеская. Книга 1

Изящный автомобиль на воздушной подушке поразил своим совершенством. Ослепительно белая, стремительная машина с двумя 'вентиляторами' турбин в корме. Вот они ревут, наверное… Подойдя ближе, Хрийз увидела еле заметную радужную плёнку огромного пузыря, окружавшего обе турбины сразу. От тоненькой поверхности пузыря тянуло знакомой жутью: магия. Шумогаситель, должно быть, что же ещё. Хрийз догадалась правильно: машина поднялась на экран и пошла по улицам абсолютно бесшумно.

Салон не уступал внешнему дизайну. Кожаные сиденья, большие окна, места хоть в футбол играй. Даже при наличии Чтагар, занявшей собой изрядное пространство. Не мусоровоз, однако.

Хрийз и в родном мире не могла похвастаться каким-то особенным богатством. Да, был определённый достаток. Могли позволить себе икры с маслом больше, чем в минимальной потребительской корзине. Но всё это находилось в пределах так называемого среднего класса. Небожители из списка журнала 'Форбс' по-прежнему оставались в иной реальности, недостижимой, как центр Галактики. Неплохо мечтать о высшем свете с книжечкой об очередной Анжелике в руках, но если внезапно угодить в тот самый высший свет — это после мусоровоза-то! — почувствуешь себя минимум в чужой тарелке.

Мягкое сиденье приняло в себя, обняло, окружило заботливым комфортом. Век бы в нём провести. Ненавистные туфли тут же были с облегчением сброшены. Ноги утонули в пушистом белом ковре, непрактично занявшем весь пол. Как, интересно, этот ковер справляется с зимней слякотью?..

Приехали на удивление быстро. Хрийз поневоле ожидала здания суда, тюремные решётки, конвой с охраной… Нет, под открытым небом. На площади. При толпе, собравшейся едва ли не со всего города.

Ещё в машине Хафиза взяла себя в руки. Преобразилась до неузнаваемости. Выпрямилась, вытянулась, надела на лицо маску каменной невозмутимости. Магическая сила — то, что Хрийз изначально определяла как 'жуть' — исходила от тоненькой фигурки целительницы отчётливой упругой волной.

— Не копайся, — строго выговорила целительница, не оборачиваясь.

Глаза на затылке. И этот командный тон… Хрийз заспешила, плюнула на упорно не пожелавшие надеться туфли, побежала так, босиком. Лето, тепло, как-нибудь… А платье в пол, под ним не особенно видно.

Толпа расступалась перед Малкиничной сама собой, с должным пиететом. Попробовали бы они не расступиться! Хрийз нервно стиснула кулаки. Что-то сейчас будет!

Хафиза вышла в центр площади. Пленник уже был там, стоял — вроде бы без охраны, но с трудом, на пределе зрения, можно было разглядеть мерцающий кокон, заключивший в себя преступника. Клетка. Вот что это было такое. Магическая клетка для магического же существа…

Мальграш выглядел скверно. От прежнего шика осталось, прямо скажем, немного. Синие кудри, некогда роскошные, слиплись и висели сосульками, одежда измялась, а лицо приобрело зеленоватый оттенок лежалого трупа. Странно, что солнечный свет не убивал его, но, может быть, местным упырям на солнце было плевать, кто их знает.

— Мальграш Сивурн, сын Палель и Гармаша, внук Ретавань, урождённый свободный Пятого Мира Двуединой Империи, — ледяным, вымораживающим в ноль голосом заговорила Хафиза. — Вы обвиняетесь в убийствах и в покушении на убийство вне рамок Навьей Правды. Желаете что-либо сказать в своё оправдание?

Мальграш поднял голову. Хрийз невольно отшатнулась — показалось, будто упырь смотрит прямо на неё.

— Ненавижу, — хрипло выдавил из себя наболевшее Мальграш, лицо его исказилось.

И замолчал, уронил голову. Тишина настала такая полная и плотная, что её, казалось, можно было нащупать пальцами.

— Достоин упокоения, — сухо приговорила Хафиза. — Душу — Нижним Мирам без возврата.

Время, замершее на мгновение, вдруг прыгнуло вперёд с ускорением. Словно резко дёрнули за невидимую нить, привязанную к душе, такое это было ощущение, неприятное и страшное. В ушах зашумело, мир поблёк и начал проваливаться. Хрийз взмахнула руками в отчаянной инстинктивной попытке уцепиться хотя бы за что-то… за что угодно, лишь бы не упасть. Вцепилась в руку Чтагар, как потом поняла. И это помешало воительнице, на мгновение, но помешало.

Мальграш нечеловечески быстрым движением вывернулся из 'клетки', миг, — и он уже рядом с Хафизой, а дальше… А дальше ничего не было. Хафиза не шевельнулась. Ни жеста, ни слова. Окаменевшее в маске непробиваемого официоза лицо даже не дрогнуло.

Только упырь исчез. Мгновенно, бесследно. Как будто он был проекцией, голограммой. И его выключили.

Время вернулось к обычному своему неспешному шагу.

Толпа выдохнула дружное: 'Ах!' И пошли перешёптывания — в полголоса, в треть голоса, переглядывания, нервные смешки, шорохи. Ветер дохнул адреналином и морской солью.

Хафиза вскинула руку, и на площадь вновь упала тишина.

— Хрийзтема Чуженинка, — сказала она, — подойди.

Чтагар легонько подтолкнула в спину. Хрийз подошла — коленки подгибались, ступни жгло: свирепое летнее солнце нагрело камень, которым вымощена была площадь. Ощущения как на раскалённой сковороде. Но Хрийз чувствовала: надо терпеть. Терпеть надо молча.