Дочь княжеская. Книга 2

   Яшкино шипение перешло в булькающее клокотание. Ещё минута и бросится, несмотря на слабость. Хрийз поспешно схватила сийга в охапку и ушла из салона, от греха. День что-то крикнул ей в спину, она не вслушивалась. Вот же нахал, вот же гад, вот же сволочь такая! Ещё хватило совести…

   Снаружи стояла ясная, звёздная ночь. Три луны из четырёх величественно плыли по небу, изливая в мир жемчужный призрачный свет. От серой хмари, недобрым волшебством вызванной к жизни, не осталось ни следа. Ρазве что в воздухе ещё держался привкус тлена, свернувшейся крови и пережитого ужаса.

   Хрийз пошла к лестнице, идущей на верхнюю палубу. Хотелось посмотреть на море, на берег, может быть, увидеть идущие к катеру спасательные корабли…

    – Не ходи туда, - предостерёг Ненаш.

   Он сидел на перилах, болтая ногой, и выглядел совсем мальчишкой. Этим… трудным подростком. Охламоном из предпортовых кварталов. Это, разумеется, если не смотреть на него в магическом спектре. В магическом спектре он выглядел так, как и должен выглядеть правильный вампир – серая, мертвящая аура, завихрения стихии смерти вокруг, тусклые пряди неживой тьмы за плечами…

    – Почему? - спросила у него Хрийз.

    – Тебя стошнит, - пояснил Ненаш.

   Девушка кивнулa, поняла, мол. Растерзанные морской нежитью трупы – то ещё зрелище. Не для слабонервных!

    – Ненаш, что происходит? - спросила она. - Этот Лае говорил, что многие из ваших погибли, и вас осталось всего двое на такой большой город. Ладно, Мальграш, допустим, он сам был виноват; но oстальные?..

    – Мы не бессмертны и уязвимы, – объяснил Ненаш, дословно передавая слова старшего, сказанные когда-то Фиалке Ветровой и записанные в её дневнике.

    – Но что происходит? – настойчиво спросила Хрийз. – Кто нападает на вас?

   Он перестал качать ногой, спрыгнул с перил.

    – Спроси у старшего, Хрийзтема, – посоветовал он.

    – Так он мне и скажет, – с досадой высказалась она.

   Ненаш развёл руками:

    – Извини.

    И снова никаких извинений в его голосе не звучало. Скорее, снисходительная жалость. Обидно! Держат за дурочку. И когда уже это прекратится?!

   В воздухе зажглась серебряная точка, мгновенно вспухла до гигантских размеров, и раскрылась диковинным цветком с лепестками из живого серебряного пламени. Пахнуло озоном, свежим городским ветром и почему-то больницей…

    Из овальной чаши цветка начали выходить люди, береговые и моревичи. Патруль, судя по форме. Капитан – громадный бугай, заросший дурными мускулами, назвался Синчем сТепи. Хрийз его уже видела когда-то, а где и когда, вспомнить не смогла. Α из-за спины капитана сТепи вышла Хафиза Малкинична.

    – И почему я не удивлена, Хрийзтема, – раздражённо сказала она. – Где ты, там и неприятности, где неприятности – там ты.

   Хрийз крепче прижала к себе Яшку, едва не начав лепетать какие-то жалкие оправдания. Разозлилась сама на себя: до каких пор без вины виноватой будет себя чувствовать? Она, что ли, костомар этих подняла и погнала в морской круиз?! Яшка одобрительно ворчал, хозяйкин настрой ему явно нравился.

    – Иди, - велела Хафиза, кивая на дверной проём, ведущий в салон. – Там разберёмся…

   Разбиралась она две минуты, не больше. Но досталось всем. Матери Желана – за самонадеянность и глупость: не ей, с её невеликими силёнками посягать на помощь такому, как Нагурн, и что теперь прикажете делать, реанимационную палату готовить. Самому Желану – за глупость и безмозглость: нож-то кинул, молодец, а головой подумать не догадался и получил ответку от стихии смерти через связь c инициированным клинком, лечить теперь, дурака.

   Досталось и Яшке.

    – Ты, летающий баран! – гневно сообщила ему Хафиза. - Из-за тебя человек едва не погиб, и не смей мне здесь квакать! Начнёшь в моей клинике бурагозить, перья из хвоста выдерну и в задницу вставлю.

   Яшка ошалел от такого напора, распахнул крылья, забыл их свернуть и только клювом щёлкал. Молча. Хрийз угрюмо подумала, что так ей и позволит Яшку обижать. Хафиза Малкинична явно встала сегодня не с той ноги. Исходящая от неё злость полыхала в магическом спектре оранжевыми и багровыми полосами.

   Ненаш тихонько скользнул к двери, искренне надеясь просочиться наружу и смыться.

    – Нагурн! – окликнула его Хафиза и развернулась к нему. – Стоять!

    – Хафь, не самодурничай, - предупредил её Ненаш.

   Целительница упёрла руки в бока.

    – Думаешь, если помер давным-давно, то на тебя управы не найдётся? – гневно вопросила она. - Найдётся, не переживай. Вот расскажу кое-кому о твоих подвигах, – последнее слово она выплюнула с особенной ненавистью, - и посмотрю на твою бесстыжую физиономию.

    – Не надо, - быcтро сказала Ненаш.

    – Ах, не надо? – прищурилась Хафиза.

   Ненаш кивнул.

    – Так, значит, не надо?! Α раз не надо, идёшь со мной.

    – В клумбу с гладиолусами? - с отвращением уточнил Ненаш. - Ни за что!

    – Гладиолусы доктора сТруви нравятся тебе больше моих, как я посмотрю, - заявила Хафиза и взялась за свой раслин. - Так ему и передам сейчас.

    – Не надо! – торопливо воскликнул Ненаш.

   Хафиза злорадно ждала, не убирая руку с раслина. Ненаш сдался:

    – Лучше твои. Убедила.