Дочь короля

Люсьен промолчал, ведь никакие возражения не заставили бы Людовика передумать. Он уже неоднократно пытался переубедить монарха, иногда даже рискуя попасть в немилость. Предполагалось, что подобные меры ускорят возвращение еретиков в лоно Католической церкви, однако, насколько понимал Люсьен, только причиняли горе, насаждали измену и служили обогащению недостойных. Однако, вместо того чтобы отменять гибельные указы, король продлевал их действие. Нетерпимость его величества к протестантам, которую, по мнению Люсьена, подогревала в нем мадам де Ментенон, не давала ему понять, какой ущерб гонения на протестантов наносили Франции и ему лично.

«Проще быть атеистом, – размышлял Люсьен. – И к тому же безопаснее. Королевские войска не имеют права останавливаться на постой в моем доме, грабить его и бесконечно издеваться над моими домочадцами».

– Это все? Что ж, до свидания, господа, – сказал король, обращаясь к Барбезье и де ла Шезу. – Месье де Кретьен, а вы еще останетесь и выпьете со мною вина.

Барбезье и де ла Шез откланялись и удалились.

Кантен наполнил бокалы его величества и Люсьена. Мадам де Ментенон отказалась подкрепить силы. Люсьен отпил маленький глоток вина, смакуя букет столь прекрасный, что жаль было осушать бокал залпом, даже в медицинских целях.

Его величество закрыл глаза, и на мгновение стало понятно, сколь он измучен заботами и стар.

– Поставьте передо мной какую-нибудь простую задачу, месье де Кретьен, – сказал его величество. – Только не имеющую отношения к государственным делам и религии. Такую, чтобы решить ее можно было одним мановением руки или пригоршней монет.

– Тогда я напомню вам об отце де ла Круа, ваше величество, и о вскрытии русалки.

– А он его не завершил?

– Завершил наиболее важную часть, ваше величество. Однако несколько малых мышц и сухожилий еще ждут его ланцета.

– В первую очередь он должен сосредоточить внимание на органе, который мы исследовали вчера ночью.

– Разумеется, ваше величество.

Король снисходительно махнул рукой:

– В остальном, если у него останется время, пусть поступает с трупом, как ему заблагорассудится.

– Я передам, ваше величество. Он будет вам благодарен.

Они смаковали вино, дружелюбно поглядывая друг на друга и молча наслаждаясь каждым глотком, словно это происходило во время военной кампании или в Марли, где этикет соблюдался не столь строго.

– Вы внушаете мне беспокойство, месье де Кретьен, – сказал наконец его величество.

– Беспокойство, сир?

– Вы ничего у меня не просите.

– Неудивительно, что я внушаю вам беспокойство, сир, – откликнулся Люсьен. – Умение не просить – столь редкий дар, что его обладатель поневоле вызывает подозрения.

Его величество усмехнулся, но не дал увести разговор от темы.

– Те, кто меня окружает, только и делают, что умоляют о постах, чинах, званиях и пособиях. Для себя или для ни на что не годных родственников.

«Интересно, – размышлял Люсьен, – уж не затеял ли его величество хитрость и не использует ли мое присутствие в качестве уловки, давая мадам де Ментенон понять, что хватит выпрашивать бесконечные привилегии для беспутного братца?» Впрочем, столь же, если не более вероятно, что его величество вовсе не думал о ее чувствах.

– Боюсь, месье де Кретьен, что, испытав разочарование, вы покинете мой двор и в поисках приключений снова отправитесь в Аравию.

– У меня нет причин возвращаться в Аравию, ваше величество, – возразил Люсьен. – Я и в прошлый-то раз уехал туда лишь потому, что вы услали меня с глаз долой.

– Пока вас не было при дворе, мне так часто не хватало ваших мудрых советов. Неужели вы не захотите принять никакого вознаграждения, хотя бы символического?

«Вы удостоили меня своим доверием, – подумал Люсьен, – а это честь превыше богатств, чинов и званий».

– Ваше величество, все, что мне нужно, у меня уже есть.

– Когда-нибудь, Кретьен, вы попросите меня о великой милости, и тогда честь заставит меня даровать ее, пусть даже неохотно.

Мари-Жозеф закрыла клетку и прошла по дощатому помосту в импровизированную лабораторию Ива. Стража передвинула ширмы, плотным кольцом замкнув лабораторию, скрыв от любопытных глаз саван и защитив от солнца оборудование и образцы. Она проскользнула за занавеси. Внутри все казалось нетронутым. Мари-Жозеф вздохнула с облегчением. Его величество не соизволил сообщить ее брату, что русалку выставят на всеобщее обозрение, – да и, в конце концов, кто такой Ив, чтобы предупреждать его об этом? Русалка принадлежала королю. И он, несомненно, был уверен, что его стража защитит лабораторию от непрошеного вторжения праздных зевак или случайных повреждений.

Саван был обложен мелко наколотым льдом и засыпан свежими опилками. В воздухе чувствовался едва ощутимый запах тления. Если его величество соблаговолит всего один раз посетить лабораторию, Ив успеет завершить макроскопическое вскрытие и сохранить образцы для изучения.