Дочь короля пиратов

– Если бы я их использовала, ты бы уже отдал мне карту. А раз ты так упорно ее от меня прячешь, можешь быть уверен – ты владеешь собой.

– У тебя изменились глаза, – говорит он, по-видимому, первое, что приходит в голову.

– Что?

– Когда ты здесь появилась, они были голубые. А теперь – зеленые.

Райден невероятно проницательный. Когда во мне есть сила океана, у меня голубые глаза. Когда она заканчивается, они снова становятся зелеными.

– У меня сине-зеленые глаза, – говорю я.

– Нет. Они точно изменились, – удивительно спокойно и без страха говорит он, опершись о леер. – Кто ты такая?

– Так я тебе и сказала!

– Ты – сирена?

Услышав это слово, я съеживаюсь. Странно слышать такое из уст Райдена.

– Не совсем.

– Твоя мать – сирена. Была история… Значит, слухи о том, что твой отец единственный, кто выжил, переспав с сиреной, – правда.

Есть ли смысл это отрицать? Мой отец все равно скоро начнет охоту за этим кораблем.

– Да.

– Но почему ты такая? Сиренам нужны мужчины для выживания, но они рождают только сирен. Почему в тебе больше от человека, чем от морского существа?

– Великолепный вопрос! Ты прав, я не совсем сирена, скорее полусирена-получеловек. Мое рождение – не совсем обычная история. Я расскажу тебе ее, если скажешь, где спрятал карту.

– Ну нет, такому искушению я не поддамся. Почему бы тебе не покончить с этим и не заставить меня?

– Так не сработает.

– А как сработает?

– Я скажу тебе. Только отдай мне, пожалуйста, карту, Райден.

– Извини, Алоса…

– Ладно. Тогда я отберу ее у тебя. Но я хочу, чтобы ты знал, что я терпеть не могу это делать.

Я снова выпускаю эту неестественную часть меня. Мне вдруг становится неудобно в собственной коже. По рукам и ногам бегут мурашки. Волосы, кажется, встают дыбом. Так явно осознавать все происходящее ужасно тяжело для разума.

– Ты снова это делаешь, – говорит он. – Ты изменилась.

Раньше я не встречала человека, который был бы способен заметить во мне эту перемену. Даже мой отец не мог. Как же это получается у Райдена?

– Я вызываю в себе ту часть меня, которую унаследовала от матери. Ненавижу ею пользоваться. Ужасно, неестественно себя в ней чувствую.

– Она дает тебе способность читать мои мысли?

– Нет, я только могу сказать, что ты чувствуешь.

Кажется, его это сильно встревожило. Почти мгновенно его эмоции из сияющих ярко-красных становятся светло-серыми.

Серый – интересный цвет. Когда он темный, как у грозовой тучи, это указывает на чувства, близкие к вине. Более светлые оттенки ближе к страданию.

Райдена охватила глубокая грусть. Но перемена была такой внезапной, что мне в голову приходит мысль, будто он думает о чем-то очень печальном нарочно, чтобы я не могла увидеть чего-то другого.

– Ты нарочно думаешь о грустном? – спрашиваю я.

– Меня пугает, что ты знаешь мои мысли.

– Не мысли. Я не знаю, почему ты грустишь. Только то, что ты думаешь о чем-то, от чего страдаешь.

Теперь мне нужно сыграть на его страхе. Страхе, что я найду карту. На себе он ее не прячет. Он уже должен понимать, что я обыщу его. Она где-то на корабле. Если я хочу ее найти, то должна идти за его страхом.

Я начинаю двигаться по палубе, одновременно заставляя его говорить.

– Как ты узнал, что я… не такая? – спрашиваю я, направляясь к правому борту, подхожу к ступеням, ведущим в трюм.

Внизу смеются и громко болтают пираты. Во всяком случае, я так думаю, поскольку их слышно даже сюда. Наверно, рады этому вынужденному простою.

– В тот день я очнулся и не мог вспомнить, что было перед тем, как я отключился. Сначала я думал, что потерял сознание от твоего удара, но не мог вспомнить, чтобы мы боролись. Напротив, мне припоминалось что-то совсем противоположное.

Я улыбаюсь про себя. Да, это была забавная ночь.

Райден все еще старается что-то спрятать под глубоким страданием. Если бы я пыталась угадать, то решила бы, что это горе связано со смертью его отца. Но когда он говорит со мной, в его чувствах проблескивает что-то красное. Особенно когда он упомянул ту ночь.

– Ну а потом был тот день, когда ты изменилась. Было похоже, будто ты стала совершенно другой. Ты не устраивала скандалов. Ты не разговаривала в своей обычной манере. Могу поклясться, что выглядела ты тоже по-другому. Сощурившись, я мог рассмотреть вокруг тебя легкое облачко света.

Это он уже выдумал. Когда я меняю поведение и речь – вызываю в себе сирену, – физически я никак не меняюсь.

– Я знал о карте моего отца с самого детства, – продолжает он. – Я знаю о сиренах, хоть и не до конца понимаю их суть. Я сложил обрывки своих знаний с тем, что знал о тебе и твоем отце. Связать все было нетрудно. Я подозревал уже задолго до этой ночи, задолго до того, как ты пела мне.

Я вижу в его печали только проблески страсти. Страха нет. Карты тут быть не может. Я начинаю подниматься на верхнюю палубу.

Райден следует за мной на безопасном расстоянии.

– Почему же ты не можешь заставить меня сказать, где она? Ты ведь усыпила меня, правда?