Дочь кузнеца, или Секреты Средневековой стоматологии (СИ)

Когда утром мы вышли за ворота, я заметила слёзы на отцовских глазах. Будучи человеком от природы спокойным и скупым на эмоции, сейчас он не выдержал расставания с родным очагом и дал волю чувствам. Я понимала, что слова утешения в этом случае бессильны. Отец в последний раз взглянул на стены нашего старого дома, перекрестился и дал нам знак отправляться в путь.

Арнольд, единственный в нашей троице человек, сохранявший беззаботное настроение, провёл нас за околицу, где на ночлег устроились его товарищи-барды. Музыканты уже не спали, поджидая нас и готовясь тронуться в дальнюю дорогу. Для них бродячий образ жизни – дело привычное, ведь в своих странствиях по городам и весям они, как рассказывал наш новый друг, обошли почти всё королевство.

Спутников его я мельком видела во время выступления на базарной площади, но в тот раз мне хорошо запомнился только Арнольд. Теперь выпала возможность более обстоятельно рассмотреть его собратьев, с которыми пока неизвестно, сколько дней предстоит шагать бок о бок.

- Друзья мои, это вот и есть те добрые жители здешних мест, что пожелали стать спутниками для нас. Достопочтенный Джон Лидс, а прекрасная барышня – его дочь Лира. Думаю, в нашей скромной компании им будет не скучно, - представил нас музыкантам Арнольд с присущими ему церемонными манерами, в которых, однако, проскальзывал неподдельный юношеский задор.

Разглядывая новых знакомых, я вспоминала, что мне известно о средневековых менестрелях. В голове вертелась только песенка Трубадура из мультика: «Смех и радость мы приносим людям!». Ну, насколько мне помнится, менестрели в Средние века были бродячими артистами, которые развлекали публику песнями и музыкой. Знакомством с ними не гнушалось даже высшее дворянство той эпохи: трубадуров допускали в качестве гостей и исполнителей на пиры в замках и на рыцарские турниры. За добрую песню или балладу из своих рук их могли награждать чашею с вином сами хозяйки замков, графини и баронессы. Одним словом, это была своего рода богема тех веков – люди, не принадлежавшие к аристократическому сословию, но при этом обладавшие манерами и знаниями высшего света.

Один из них, менестрель, который, как я вспомнила, играл на лютне, был долговязым и худощавым молодым мужчиной с благородным лицом, длинными чёрными волосами, ухоженной бородой. Он носил одежду с претензией на щегольство: рубашку, бархатный камзол и брюки из добротной ткани. К тому же на его поясе висела довольно дорогая на вид лютня, украшенная перламутром и драгоценными камнями. Арнольд представил его нам как Эдуарда.

Другой музыкант, Фрэнк, флейтист, был на вид попроще - невысоким и коренастым пареньком с короткими рыжими волосами и безбородым. Он носил яркий костюм, состоящий из рубашки, жилета и брюк, украшенных разноцветными лентами и вышивкой. На его плече висела флейта, сделанная из дерева и кости.

Новые знакомые с уже привычными мне, свойственными Арнольду церемонными манерами раскланялись с нами, и попросили любить да жаловать. Вместе мы тронулись в путь, когда солнце уже поднялось над горизонтом.

Так началось наше многодневное путешествие после вынужденного побега из деревни. Местность в здешних краях была полна разнообразных пейзажей: густые леса, таинственные болота и живописные деревни. Несмотря на усталость от многочасовой ходьбы, я любовалась красотами этого края, его первозданной свежестью, которую в мой век трудно было отыскать в мире мегаполисов и автобанов.

Леса, которыми нам довелось проходить, были густыми и мрачными, и, как мне казалось, скрывали множество тайн и загадок. Я то и дело слышала пение птиц, шелест листвы и голоса какие-то животных, которые прятались в чаще. Всё это напоминало толкиновские мотивы: лес Фангорн, Шир, и прочие места, описанием которых я зачитывалась в юности.

Болота, мимо которых тоже лежал наш путь, были опасными местами, но и эти медвежьи уголки имели свою красоту. Туманные испарения поднимались над поверхностью, создавая мистическую атмосферу.

Во время пути наши спутники, на спинах которых висели не слишком тяжёлые дорожные сумки, то и дело на ходу наигрывали разные мелодии, отгоняя грустные мысли и развеивая мой страх перед неизвестностью. Как объяснил Арнольд, играли они на своих инструментах ещё и для того, чтобы заполучить благосклонность духов и фей, которые, по поверьям, обитали в этих местах. В народе считалось, что лесные духи очень любят музыку, а феи да эльфы даже выходят по ночам танцевать на опушки при лунном свете. Я невольно улыбнулась, услышав о таких поверьях, подумав, что попала в какую-то сказку.