Дочь ледяного юга

– А теперь я попрошу оставшихся по одному выходить сюда, к нам. Уважаемый господин Ванибару, – ректор указал на гатура, – проведёт второй этап отбора. Давайте начнём с первого ряда.

У Танри с Арвисо на их восьмом из пятнадцати рядов было время понаблюдать за происходящим. Но ничего удивительного не происходило. Претенденты на поступление в Академию должны были играть в гляделки с гатуром. Мало кто выдерживал его взгляд более полминуты. Мало кого Ванибару признавал годным.

Настала очередь Арвисо. Бледный, на негнущихся ногах он спустился вниз и подошел к чужаку. И щиплющий, продирающий до пяток холод разлился во всём теле от невыносимого взгляда красных с синими искрами глаз с коричневым продолговатым зрачком.

«Я выдержу! – шептал про себя Арвисо. – Я стану навигатором!»

Мальчику показалось, что гатур услышал его мысли, ибо губы чужака насмешливо искривились.

Ни говоря ни слова, гатур указал рукой на счастливую дверь. Допущен!

У самой двери юноша замер, ибо перед Ванибару уже стояла Танри. Казалось, она ни сколько не боится. И, о чудо, гатур первым отвёл глаза, как-то сразу став меньше ростом, и глухо произнёс:

– Годна.

– Ура! – обрадовался Арвисо, едва девушка вошла в комнату счастливчиков. Танри только улыбнулась.

А потом настал черёд третьего, последнего испытания. Виржиния Лео вышла к немногочисленным оставшимся.

– По вашей учёбе, по вашим личностным качествам вас признали годными к полётам, – заговорила она. – Но теперь успокойтесь и ещё раз подумайте – ЗАЧЕМ ВАМ НЕБО? Что вы от него хотите получить? Знаете ли о риске, который связан с этой профессией? Я сама четырежды падала, горела, ломала руки и ноги. У меня нет ни одной целой кости! Я сама не раз готова была отречься от выбранного однажды ремесла.

Она обвела светлыми серыми глазами притихшую молодёжь.

– Здесь, в Академии, романтика заканчивается. Вас ждёт рутина тренировок, зубрёжка теории. «Ах небо!»,– восклицаете вы. Потяните ли вы монотонные почтовые или пассажирские перевозки из города А в город Б? День за днём, год за годом! Вы выдержите? Не будет ли вас мутить от одной мысли о том, что нужно залезать в ненавистное ржавое или не очень корыто и летать, летать, летать? Мне известны десятки человек, которые спились от этой безысходности, слишком поздно осознав – небо не для них!

Она приподняла за подбородок светловолосую девочку, словно обращаясь только к ней.

– Учиться у нас очень сложно, – произнесла Виржиния тише. – Отсев в течение первого года большой. Дисциплина суровая все годы. Может быть, вам стоит попробовать на более мирных и интересных профессиях? У нас специально испытания проходят чуть раньше, чем в других учебных заведениях, чтобы дать шанс отсеявшимся на новое поступление. Подумайте. Даю вам десять минут, – оно вновь повысила голос. – А затем мы начнём вызывать вас для личной беседы. Вам предстоит убедить нас, что без вашей кандидатуры весь воздушный флот – просто ни на что не годный металлолом!

Она вышла, оставив в аудитории только молодого лётчика. Тот шелестел списками, изо всех сил старался быть серьёзным, но всё же улыбка, как солнышко из-за туч, проглядывала на его лице. О чём он думал? Арвисо решил – лётчик вспоминает, как поступал сам. Ну да, теперь, с высоты жизненного опыта, смешно наблюдать за волнениями юнцов!

Арвисо задумался. Что он скажет? Ему было важно просто летать. Его завораживали прекрасные металлические конструкции, скользящие среди облаков. Он расскажет об этом! И о том, что сколько себя помнил, мастерил модели. Он и сейчас взял с собой несколько. Вдруг они убедят строгую комиссию?

Он посмотрел на Танри. Та сидела, закрыв глаза, погруженная в свой мир. Она встрепенулась, ожила только тогда, когда лётчик вызвал её.

– Танира Комидари!

Танри достался сам ректор. Он с улыбкой посмотрел на девушку.

– Ну что, путешественница, вспомнила что-нибудь? – спросил он.

– Вы же знаете, господин Кризо, почти ничего, – опустила она глаза.

– А сюда почему решила поступать? Твоя приёмная мать ждёт от тебя карьеры врача. Ты за компанию с племянником Джеральдо?

– Нет, – смутилась Танри. – То есть и это тоже. Просто я очень хочу отыскать свою родину. Она где-то на севере. Или на юге. Рядом с полюсом. Наверно…

Она видела, как ректор очень внимательно слушает её. Испугавшись, что сказала не достаточно в защиту избраной професии, продолжила.

– И ещё самолёт – это свобода. Ни корабль, ни автомобиль, ни поезд не могут быть такими свободными. Им вечно мешают то моря, то реки, то горы! А самолётам они не помеха! Весь мир принадлежит самолётам! Знаете, что мне иногда представляется? Я вижу, как я лечу над снежной равниной, над морем, утихшим после бури, над скалами и айсбергами. Ночь, но вокруг так светло, что можно вышивать. Светит полная луна, и звёзды яркие-яркие. И метеоры. Их длинные хвосты вытягиваются на полнеба… Я лечу, и чувствую, что создана для нечто большего, чем просто домашний уют! Я хочу летать, господин Кризо!