Дочь лесника

Лето в этом году наступило рано. Очень рано. Уже в конце среднего весенника, а если по-человечески, то апреля, солнышко светило совсем по-летнему, никаких луж не наблюдалось, а на газонах нагло перла вверх трава того изумительного ярко-зеленого цвета, что бывает только у молоденькой травушки-муравушки, еще не опаленной летним солнцем и не присыпанной городской пылью. Мы с Лоркой воспринимали этот щедрый погодный подарок как некое доброе предзнаменование, да и остальные жильцы нашей квартиры, думаю, тоже. По лоркиным расчетам, уже дней через десять и в лесу должно было все просохнуть, так что время для поездки к моим новым родственникам смотрелось самым подходящим.

Подготовились мы к поездке основательно. Я договорился с Петровым, воспользовавшись все еще продолжающимся ожиданием решения по Шелю и Киннесу, которое ожидалось уже скоро, но не сегодня и не завтра. У его величества, как я понимал, имелись и другие заботы, связанные как раз с моими недавними похождениями. Мерасков за Филлиран выпихнули, новую западную границу Империи более-менее обустроили, и буквально вот-вот ожидалось обнародование целой серии императорских указов о наделении крестьян землей в бывшей Мерасковой степи, порядке переселения и условиях кредитования переселенцев Имперским Земельным банком. Уже вышел указ об утверждении устава «Акционерного общества западных железных дорог», взявшего на себя обеспечение транспортной связности новых земель с Империей. Вернулся с закончившейся войны Виннер, но я с ним пока не встречался.

Шель сообщил, что начал постепенную оптимизацию организма Киннеса, от оптимизации моментальной он по каким-то своим причинам решил отказаться. Опять, небось, экономит энергетический ресурс, жмот этакий… Хотя ладно, меня сейчас это более чем устраивает.

Николай тоже у себя на заводе взял декаду отпуска за свой счет. «Раз уж, — сказал он, — Серега с Алинкой из-за меня сюда попали, кем я буду, если не пойду их провожать?».

Сами Демидовы оставили в адвокатской конторе, обслуживающей наши интересы, три запечатанных конверта: один с надписанной датой вскрытия, в котором содержались условия вскрытия двух остальных — одного с бумагой, передающей мне все права на серегину рукопись «Учебник атлетической силовой гимнастики», и другого, где ждала своего часа дарственная, превращавшая одну из алинкиных работниц в полноправную владелицу ателье. Девочку эту Алинка очень хвалила, говорила, что у нее талант и что в плане дизайна и техники шитья она ателье потянет, а уж какими окажутся ее предпринимательские способности, тут, конечно, прогнозировать сложно. Ладно, раз Алинка барышню так отрекомендовала, постараюсь помочь ей на первых-то порах.

Зачем понадобилось оформлять все это через запечатанные конверты в запертом сейфе? А для маскировки. Понятно, что в конечном итоге «золотые орлы» все-таки узнают о возвращении Сиарка и Линни Демитт домой, но я бы чувствовал себя гораздо спокойнее, если бы узнали они это уже после подселения Шеля в сознание Киннеса. Причем именно после самого подселения, а не получения высочайшего дозволения на таковое. А то ведь дозволение можно потом и пересмотреть, как говорится, по вновь открывшимся обстоятельствам. Так что пусть смена прав собственности на алинкино ателье и серегину книгу станет известной, скажем так, попозже.

Пытались мы маскировать и скупку той самой мелкой ювелирки, но это было куда как сложнее. Тут в основном приходилось полагаться на покупку небольших партий украшений у нескольких не самых известных ювелиров. И все равно, эта часть подготовки к эвакуации оставалась, как мне виделось, самым уязвимым звеном в плане маскировки.

Зато самый важный пункт плана приготовлений к репатриации Демидовы выполнили с блеском. Лорка тут шепнула мне на ушко, что Алина уже находится в интересном положении, а чуть позже Шель доложил, что беременна наша модельерша аж двойней. Сильны ребята! Мы тут с Лоркой никак пока, а у этих считай что двое!

В общем, как могли, так и подготовились. Тут и Шель удачно подоспел, уведомив нас о наступлении благоприятного для переноса периода. И потому мимо отбытия в славный город Коммихафк, а там и дальше, нам было никак не пройти.

Как говорится, кому война, кому мать родна. Уездному городу Коммихафку война за Мераскову степь стала если и не родной матерью, то уж никак не меньше, чем доброй тетушкой, и даже окончание войны этого не изменило — именно Коммихафк становился теперь важнейшей опорной базой освоения новоприобретенной территории. Естественно, в город потянулись деньги и стали частенько наведываться их владельцы, а эта публика привыкла ценить время. Поэтому по маршруту «Вельгунден-Коммихафк» теперь не только ходили поезда, но и летали дирижабли. Вот как раз на воздушном корабле мы в этот замечательный город и отправились.