Дочь лучшего друга

Смотрю на Полину несколько секунд, а потом одним движением ссаживаю с себя.

— Ты чего? — спрашивает она как-то испуганно.

— Ничего, — отвечаю ей, не глядя, — говори, куда тебя отвезти.

Я звоню в звонок, пытаясь подавить в себе злость. Когда мать, бледная и испуганная, открывает дверь, мне это почти удаётся. Хотя она же мать, разве от неё что скроешь?

Смотрит виновато, я прохожу в квартиру, задевая пакетами стены узкого коридора. Ставлю на стол и начинаю выкладывать продукты, мать смотрит на меня, замерев на пороге.

— Вот, — торжественно вручаю ей лекарства, — пей согласно инструкции. Завтра я приеду, и чтобы это все, — указываю на стол, — было съедено, — на ее протестующий взгляд говорю, — даже слушать ничего не хочу.

Она давит слезы и шепчет:

— Прости, — хотя ее вина не настолько уж велика.

Она должна была лечь на операцию, но последние анализы показали слишком низкий уровень гемоглобина, и мать отправили, собственно, исправлять этот факт. Когда узнал, жутко разозлился, неужели так сложно взять себя в руки и подготовиться? Но сейчас стою напротив и понимаю: она просто устала, измучилась. Напуганная больная женщина.

Я всегда ненавидел слабость, особенно в матери. И из себя это качество изживал. Потому в какой-то степени и сбежал отсюда после первого курса, чтобы закалиться, стать сильным. Слабым быть очень удобно, всегда можно своей слабостью прикрыться и ничего на делать. И насрать, кто что о тебе подумает.

Потому я все эти годы вырезал из своей жизни таких людей, считая их ни на что не способными. Потому добился того, чего добился. И я ни хуя не собираюсь сдаваться теперь, когда мать опускает руки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но ей я этого не говорю, беру ее за плечи осторожно, словно боясь сломать, до того она иссушена болезнью, кажется, надавлю пальцами и услышу хруст костей.

Заглядываю ей в глаза и говорю:

— Мам, мы справимся. Только пожалуйста, помоги мне немного. Хорошо?

Она смотрит на меня с такой болью и любовью одновременно, что я тону в двух перемешанных в ее глазах чувствах. Мне хочется прямо сейчас выбраться на сушу и ещё долго не погружаться в этот круговорот, но мать обнимает меня раньше, чем успеваю отстраниться.

Я отвечаю на ее объятие все так же осторожно, нежно глажу по спине. А потом извиняюсь и поспешно ухожу, потому что чувствую, что она будет плакать, а к этому я точно сейчас не готов.

Еду в офис, пытаясь переключиться на работу. “КонсалтСтрой” встал на моем пути к заветному выигрышу тендера, практически китайской стеной врос между мной и объектом в тот момент, когда я потирал руки, предвкушая победу.

Мои ребята из Москвы, конечно, быстро нарыли на них информацию, да и Костров рассказал, что к чему. Теперь надо искать новые пути и перестраховываться, раз у этих ребят есть связи.

В офисе ещё раз перечитываю информацию, вижу фамилию Чернов в отчёте и делаю пометку о встрече. Этот тип важная персона в этом городе, с ним нужно дружить, а ещё он один из главных в тендере, и если удастся наладить контакт, то есть шанс обойти всех ушлых ребят.

И показать местным старожилам, кто такой Роман Борцов.

Наконец-то собираюсь домой, взгляд падает на принтер. Там лежат распечатанные анкеты на завтрашнее собеседование, беру в руки несколько листов, по инерции просматриваю, и взгляд цепляется за пару кандидаток.

Даже анкету читать не надо, чтобы понять: у девиц ноль интеллекта, и годны они разве только, чтобы трахнуть их на рабочем столе.

Усмехаюсь, Инна хотела мне насолить? Думает, если я никого не подберу, то она останется у меня одна-единственная, и я с упоением начну с ней спать? Очень наивно с ее стороны, если учесть, что склеить бабу вообще не проблема.

Правда, с Полиной вчера выходит облом, не смог я трахнуть подругу Саши, как будто перемкнуло. Не хочу, чтобы девчонка знала о моих похождениях? Так она ведь уже и у Инны меня видела. А ещё они общаются, и вполне вероятно, тетушка делится с Сашей всякими подробностями. С каких пор меня волнует подобное?

Снова перед глазами появляется образ этой девочки со светлыми глазами, ее платье скромницы, закрывающее до горла и длиной чуть выше коленок. И черт возьми, лучше бы оно прикрывало их, потому что взгляд опускался на коленки, как только выдавалась возможность.

Вспоминается и то, как она отчаянно хлопала вчера ресницами, как смотрела, я был готов поклясться, что чуть ли не все ее взгляды были обращены на меня, а не на Андрея этого недоделанного. Что она вообще в нем нашла? Мот бы точно этого мажорчика не одобрил. Придурок с похотливым взглядом. Интересно, они спят?

Мысль, что Саша на меня просматривала, испугавшись, что я выдам ее связь, я отгонял подальше.

К черту. Все это надо отогнать подальше.

Уже подхожу к дому, когда звонит Инна.

— Спасибо, — благодарю ее с ходу, она молчит, не понимая о чем я. — За кандидаток, думаю из этих кого-то выберу.

— Рада, что хоть кто-то тебе приглянулся, — неуверенно произносит Инна.