Дочь Лунной богини

— Я всегда говорила тебе правду о себе, если не считать моего происхождения. И уже объяснила, почему так поступила. Меня разлучили с семьей. Я лишена общения с ними. Раскрой я тебе тайну, это ничего бы между нами не изменило, зато мама могла пострадать. Так почему это имеет для тебя такое значение? Почему так тебя волнует? Потому что мои родители были смертными? Потому что их покрыли позором за то, что они поступили не так, как хотел твой отец?

Мои слова сочились ненавистью, хотя я прекрасно знала, что Ливея подобные соображения вообще не волновали. Просто я так разозлилась, что старалась не только объяснить свою точку зрения, но и задеть посильнее.

Он отпрянул и свирепо уставился на меня.

— Это вообще неважно. Я просто никогда бы не подумал, что ты способна мне солгать. А ты, прекрасно зная, как я доверяю тебе, даже не думала ответить мне тем же.

Мой гнев утих. Конечно, хотелось бы все отрицать, но Ливей говорил правду. Я вела себя эгоистично, хотя он сам открыл для меня душу.

— Я не раз порывалась рассказать тебе все, но меня останавливал страх. Сначала я не знала, как ты поступишь, если узнаешь. А потом… не хотела взваливать это на тебя.

— Синъинь, ты правда считала, что я могу навредить тебе? Ведь я помогал всем чем мог! — Его голос смягчился.

— Я не хотела ничего от тебя скрывать, Ливей. Но боялась, что твои родители узнают и что-нибудь сделают… с мамой, со мной и даже с тобой, если бы ты навлек на себя их гнев. Разве Их Небесные Величества часто проявляют милосердие? — Я невольно скривилась от отвращения.

— Зачем ты пришла служить во дворец, если это приблизило тебя к тем, кого ты так презираешь? — сузив глаза, спросил он. — Хотела отомстить? Или заранее просчитала, что так сможешь быстрее улучшить свое положение?

Я не отвела взгляда, потому что не испытывала стыда за свои поступки.

— Я думала не о мести. По крайней мере, не только о ней. И не скрывала, что хотела воспользоваться подаренным тобой шансом, чтобы возвыситься. Ведь в Небесной империи только сильным бессмертным даруют благосклонность. Без нее я бы не смогла добиться желаемого. Ты смеешь винить меня за то, что я старалась построить новое будущее после того, как меня лишили всего? Пока я не оказалась во дворце, мне и в голову не приходило, кто твои родители. А когда я про них узнала, то не пыталась настроить вас друг против друга. Больше всего на свете я хотела лишь одного — освободить маму. Но только своими собственными силами, как сделала это сегодня. И никогда не собиралась причинить вред тебе или твоим близким.

— «Больше всего на свете?» — с легким удивлением в голосе повторил он. — Значит, я был лишь ступенькой на пути к твоей цели. И сегодня прекрасно отыграл выделенную мне роль, убедив отца не лишать тебя благосклонности. — Он склонил голову, словно хотел нежно коснуться лбом моего лба, но его голос переполняла горечь. — Что ж, твоя авантюра полностью окупилась. Теперь у тебя есть то, чего ты так хотела, первый лучник: слава, уважение, талисман Алого льва и даже возможность освободить свою мать.

— Я хотела лишь того, что у меня отняли! — зарычала я. — Ты и понятия не имеешь, через что я прошла и как страдала мама.

Остатки моего самообладания лопнули, и я вскинула руку, чтобы ударить его.

Но Ливей перехватил меня, обжигая прикосновением запястье. С мгновение мы, замерев, сверлили друг друга взглядами. Оба дышали прерывисто и неровно, а у меня в ушах грохотало сердце.

— Я добилась всего сама на службе Небесной империи — твоей империи, — проливая за нее кровь. Как добьюсь и свободы для мамы, выполнив последнее задание. — Я вырвала руку и отступила от Ливея. — Мне жаль, что пришлось обмануть тебя. Искренне жаль. Но я никогда не хотела причинить тебе боль и не заслуживаю подобных обвинений. Можно долго обсуждать, к чему привели бы наши отношения, но я всегда верила, что нас будет связывать дружба, — едва сдерживая дрожь от ярости и разочарования, продолжила я. — Но, видимо, ошибалась.

В этот момент я вдруг подумала, как легко приняли правду о моих родителях Вэньчжи и Шусяо. Вот только из них троих своей ложью я причинила больше всего боли именно Ливею.

Он перевел взгляд на гладь пруда и сцепил руки за спиной.

— Синъинь. — Его голос вновь звучал спокойно. — Разочарование сделало меня жестоким. А увидев вас с Вэньчжи, я как ревнивый дурак… — Он покачал головой. — Совсем не это я собирался тебе сказать при нашей очередной встрече. И даже подготовил проникновенную речь о том, как благодарен, что ты не бросила меня умирать в «заботливых» руках госпожи Хуалин. Хотя, возможно, сейчас ты об этом сожалеешь. — На его лице появилась печальная улыбка.

— Возможно, — выдавила я, не желая расставаться со своим гневом, хотя большая его часть развеялась от услышанного.

— В лесу Вечной весны, в той убогой пещере… я обрадовался, увидев тебя, а еще испугался, что ты можешь умереть. — Ливей говорил медленно, словно воспоминания причиняли ему боль. — Я обязан тебе жизнью, Синъинь. Спасибо, что сохранила ее.