Дочь мадам Бовари

«Ничего не могу сказать – делает по уму, но расточительство просто феноменальное. Как будто золотую жилу нашла», – думал он, проезжая мимо стройплощадки и наблюдая за образцовым порядком и новехонькой строительной техникой. Когда же по всему городу появились рекламные щиты с изображением пресловутого дома и начался ажиотаж вокруг продажи апартаментов, господин Михайличенков не выдержал. Его дочерние фирмы на подставных лиц выкупили несколько квартир. Василий Степанович всем объяснял, что специально это сделал, чтобы еще раз убедиться, что «бабы в строительстве ни хрена не смыслят». На самом же деле дом произвел на него неизгладимое впечатление. Оставалось только корить себя за то, что ему не пришел в голову столь грандиозный проект. Теперь он ездил мимо строительной площадки все чаще, а порой его даже охватывала гордость: «Смотри-ка, какой монстр получается. Почти Рояйл Крисчент. Правильную она стратегию выбрала – нечего там всяким жить. Публика должна быть избранная». Вздохнув, он продолжал путь.

Однажды, когда Василий Степанович почему-то задержался в своем кабинете, раздался звонок.

– Это Гундарев, – голос в трубке звучал глухо.

– Да, Гундарев, только давай без шпионских страстей, чего хочешь? – Михайличенков поморщился. Гундарев был директором того самого ООО, которое занималось покупкой апартаментов в «Алмазном полумесяце».

– Василий Степанович, надо встретиться. Откладывать нельзя. Требуются ваши срочные указания.

– Господи, Комеди Франсез, да и только, – съязвил Михайличенков, который с недавних пор решил стать завзятым театралом. В самом деле, когда он будет жить в «Алмазном полумесяце», неизвестно, о чем с соседями придется разговаривать!

– Ладно, приезжай, жду. Только быстро…

Гундарев примчался быстро и рассказал такое, от чего у Михайличенкова забилось сердце и на какое-то мгновение помутился рассудок. Впрочем, он быстро взял себя в руки и отправился домой размышлять об услышанном.

На своей лужайке он сидел уже два часа. Пахло лесом и речкой. Но Василий Степанович ничего не чувствовал. Его мысли бродили кругами: «Конечно, информацию, которую сообщил Гундарев, надо еще проверить. Мало ли что. Она слишком умная баба, чтобы так рисковать всем. Тем более строить осталось всего ничего. Нормальный человек не ввяжется в авантюру, да еще такую рискованную, когда до цели рукой подать… Потом, у нее самой денег достаточно. Он это точно знает, говорят, что до какого-то там списка Форбс она не дотянула чуть-чуть… Короче, если бы ей понадобились деньги, она бы их нашла. Значит, здесь или что-то не так, или у нее действительно плохо с финансами. Что, впрочем, было бы неудивительно – такими темпами и с такими затратами строить такое здание! Тут и без штанов можно остаться. Нет, надо все проверить еще раз, а уж потом подумать, как воспользоваться информацией. В последующую неделю, задействовав все свои силы, Михайличенков стал «буравить» прочные «стены», которыми окружила себя Берта. Результатом всех этих действий стало его долгое торчание перед зеркалом в гардеробной. После того, как он отбросил пятую рубашку, его пышногубая жена с ненавистью посмотрела на него и процедила сквозь зубы:

– В ночное?

И хотя отношения супругов напоминали вулкан Этну – что-то все время булькает и гремит, – на этот раз Василий Степанович миролюбиво улыбнулся и почти ласково произнес:

– Я за деньгами, милочка, еду, за большими деньгами, – и, оставив изумленную жену, поспешил во двор, где его ждала машина и личный водитель.

Дорога была недлинная, но вечные пробки Рублево-Успенского направления предоставили Василию Степановичу уйму времени для размышлений. Его уже неделю обуревали противоречивые чувства. Как только он удостоверился, что Берта мошенничает, в его голове стали возникать картины одна соблазнительней другой. Например, как он в результате тонкого шантажа становится единственным владельцем строящегося «Алмазного полумесяца». И пока его водитель пытался объехать по встречной полосе вереницу автомобилей, Василий Степанович сладострастно вздыхал: «Вот оно, возмездие за вероломство этой белобрысой акулы!» На душе было беспокойно, как бывало перед началом какой-нибудь крупной авантюры. Василий Степанович на миг отвлекся от планов мщения и посмотрел по сторонам – вокруг были машины, скучающие и нервные водители, а какая-то породистая блондинка, сидя за рулем, красила ногти – движение окончательно встало. «Хороша – молодая, норовистая, эх! – машинально подумал Михайличенков, и вдруг как обухом по голове: – А эта Берта ведь тоже очень даже ничего!» Мысль была настолько неожиданной, что сначала Василий Степанович непроизвольно покрутил головой, а потом принялся осторожно мечтать.