Дочь мэра (СИ)

— Белова. Соберись! Ты будущий врач, собери сопли и погнали, — она грубо тянет меня в сторону ближайшего кабинета, где усаживает на стул. Сердце несется вперед, а глаза точечно сосредоточены на подрагивающих руках.

— Я готова. Готова…Любовь Ивановна, готова, — как мантру произношу одно и то же, не совсем понимая, на самом ли деле я готова.

Может я просто очень хочу в это верить, но, когда меня подключают к системе, и я вижу красную кровь, что пахнет металлом (клянусь, я слышу ее запах) и переливается как рубин, по горлу пускается местная анестезия. Я ничего не ощущаю, только смотрю на алую жидкость, понимая, что я держусь из последних сил.

Дышу часто и много, смотрю и дышу. Легкие работают на сто процентов, и эта гипервентиляция доведет меня до обморока.

— Вот так вот, девочка, смотрим и наслаждаемся. Херня вопрос, зато какого мальчика спасешь, была бы я лет на двадцать моложе, я бы уже включилась в игру… — сквозь вату слышу добродушный смех, а у самой лишь сильнее сжимается сердце, да руки немеют.

Головокружение участливо раскрывает руки для объятий.

Боже мой. Как же мне плохо. Жуткая тошнота подкатывает к горлу, и я закрываю глаза. Не могу больше смотреть, не могу видеть этот удушающий кордебалет.

— Открыла глаза, быстро, а то я сейчас тебя еще на роды повезу. Там как раз у Ромушкиной одна мадам ждет полного раскрытия, — грубо звучит над ухом.

Внутренности делают резкий кульбит, и я медленно распахиваю глаза, вперяясь в белый потолок. Я просто сдаю кровь. Я сдаю кровь.

Роды я сейчас точно не перенесу, не переживу просто. Меня разорвет на части, или на крайняк выверну свои внутренности наружу.

— А мальчик там какой. Ну просто, я тебе кричу… — старшая медсестра все пытается отвлечь, но мою голову упорно поворачивает в сторону системы, по которой циркулирует моя…четвертая отрицательная.

— Херня вопрос, да? — повторяю ее слова как раз в тот момент, когда сознание меня покидает. Последнее, что я помню, — это наполовину раскрытая ладонь с подрагивающими пальцами, а еще крик. И тут бамс!

— Гребанный насос, Белова! Ты у меня еще отхватишь…

В следующий момент ватка с нашатырем упирается в мой нос, и я прихожу в себя, все так же впиваясь больным взглядом в тонкую трубочку, наполненную кровью. Какой же кошмар. Когда эта пытка кончится?

— Приказа «терять сознание» не было, так какого хера ты тут прикинулась неженкой, а? — женщина добродушно улыбается и слегка треплет меня по щеке.

Ком в горле становится просто огромным, но и ни проглотить, ни терпеть не выходит. Во рту все пересохло.

Спустя вечность меня отключают от системы, вручают горячий чай и шоколадку с орешками. Я не справилась. Да?

Любовь Ивановна садится напротив меня, наверняка бледной как стена, и с улыбкой спрашивает:

— Ну че? Через месяц опять пойдем кровь сдавать? Так глядишь и до операций дочапаем…

— Я провалилась, — грустно объявляю вердикт самой себе.

— Не сказала бы, ты держалась долго. Дольше, чем в тот раз, когда у нас полприемной в крови было.

Ох. Ну да, когда ножевое было, и парень решил орошать пол своей кровью, я продержалась от силы секунд тридцать и шваркнулась в обморок. Прекрасно. Идем на рекорд.

— Пять минут, Белова. Точно на роды скоро пойдем. А там и на операцию, будущий ты наш хирург Белова…

Будущий хирург с острой гемофобией. Хочется рыдать в голос, но вместо этого я пью чай и жую шоколад вместе со слезами, что льются по щекам и оседают на губах.

БОГДАН

Очередное задание, которое я надеялся сделать своим выдающимся по причине «коллабы» с дядей, оборачивается для меня пулевым в грудь. Так близко к сердцу, что даже смешно немного. Вот и ржу всю дорогу до больнички сразу после того, как наш док оказал первую помощь.

— Тень, ну ты везунчик. Сердцееда чуть без сердца не оставили, — Шишка лыбится, но натянуто. Я-то уж в курсах, что бывает, когда он паникует. Сейчас точно паникует…А мне все по шарику, наверное, потому что я Богом Данный, я так просто из этой жизни не уйду. Не зря же меня сюда отправили.

Все поражались, как такого оболтуса взяли в серьезное подразделение. Многие уверенно вешали медали на шею Исаеву Семену Николаевичу из управления по борьбе с наркотиками.

Не спорю, его заслуга тут тоже была, кто ж как не он орал на меня благим матом вместе с «Упал-отжался, Исаев», «Не вижу воодушевления на твоем лице, где счастье? Всего соточка!», «Тебе втащить, что ли?». Он мне вместо бати, которого у меня не было. Я ж Богом данный.

Благодаря ему я стал может и не идеальным, но точно мужиком с базовыми принципами и ценностями. По молодости да в пубертате творил разное, но без фанатизма.

Пробовать любил всякое, гормоны бушевали, плющило во все стороны. Некритично, в целом.

Состояние сейчас не фонтан, бывало и получше, но я подмигиваю доку и так же излучаю позитив. Плевать, что легкое пробито и кровищи чет слишком много как при обычном пулевом.

Я их перевидал море, потому что спецназ — это не только девок цеплять на стальную бицуху и прессуху. Нас обычно вообще кидают в самые кизяки, ну и я, разумеется, совсем не тот человек, который будет отсиживаться в сторонке.