Дочь мэра (СИ)

Слышится шорох одежды и резкий звук расстегиваемой змейки на платье. Мужские пальцы стекают вниз к пояснице, рисуя воображаемый линии порока. Меня подключают к постоянному напряжению…

Мурашки щекочут с головы до самых пят.

Богдан оттягивает ткань, и она съезжает на талию, оголяя меня целиком. Остается только лиф в момент, когда парень садится на кровать и усаживает меня сверху, прислоняясь лицом к груди.

Бам-Бам-бам. Сердце так громко стучит, что мне даже неловко. Оглушает. Работает как будто за троих…

Я и подумать не могла, что когда-то смогла бы испытывать хоть что-то, похожее на это. Так всеобъемлюще и глубоко, что аж не верится. Обнимаю голову Богдана покрепче, прижимая его к себе. Губами касаюсь спутавшихся волос, это уже не короткий ежик, как был в нашу первую встречу. От трепета начинает трусить.

Он поворачивает голову так, что теперь прижимается губами к месту, где так сильно стучит мое сердце. Это больше, чем просто ласка. Меня из холода в жар бросает. По ощущениям обжигает.

Меня по спирали прокручивает от касаний Богдана. Просто губы на коже, просто горячее дыхание опаляет грудь и дарит совершенно новые ощущения, в которых я тону. На кончиках пальцев колется желание касаться накаченной груди и широкой спины. Вожу руками и немею от предвкушения. Немного неловко.

Теперь мы дышим сдавленно, но синхронно, сбивчиво, будто бы мы бежали марафон. В темноте комнаты я вижу лишь силуэты от бликующих с улицы фонарей. И это хорошо, мне было бы жутко неловко при свете, наверное. Но я также понимаю, что раздета здесь пока лишь я.

— Я хочу включить свет, Облачко, и все видеть… — звучит утверждение от Боди, и меня бросает в холодный пот. — Видеть хочу твои ноги, бедра, животик, грудь, губы и глаза. Хочу видеть все… — он поднимает голову и ведет губами по шее к подбородку, бросая меня этим движением на край.

Я сейчас точно-точно сорвусь вниз.

Замочек лифа щелкает, и голой грудью я упираюсь в Богдана, одновременно с этим он приподнимает меня и обхватывает ртом затвердевший сосок.

Проехаться грудью по жесткой ткани и сразу нырнуть в ласкающие ласки языком.

Охнув, запрокидываю голову и со стоном упираюсь в выступающий бугор в штанах Богдана.

Меня как будто разрывает, пока Исаев кусает, посасывает и втягивает в себя сосок, массируя грудь руками. Она у меня не то чтобы выдающаяся, но…удачно помещается в ладонях Богдана. Я забываю о стыде, потому что подсаживаюсь на новую дозу наслаждения от того, что дарит мой парень.

Если бы я сейчас стояла, то точно подрагивающие ноги подкосились бы, и я рухнула бы на пол. Или растеклась вязкой лужицей…

Богдан с трудом отрывается от меня, это видно по тому, как он грубо прижимается лбом к груди и рычит, одновременно расстегивая рубашку резковатыми движениями, срывая пуговицы, разлетающиеся на пол градом.

Зрение приспосабливается к темноте, и я теперь могу различить не только контуры мужского тела, но и те самые детали, что так волнуют девичье сердце. Он спешит, а не нахожу никакого другого занятия, кроме как водить ладошками по ключицам, спускаться ниже к ярко очерченному прессу и замереть в области пупка.

— Кудряшка, шшш, я же еле держусь, — сдавленно сипит, расстегивая штаны и стягивая их вниз, все еще со мной на весу. Мгновение. И я резко приземляюсь на эрегированный член, ощущая, как пульсация между складочек становится невыносимой. Богдан заваливает меня на кровать и с силой впивается в губы, поднимая ноги так, что теперь они укладываются на его спине.

Одуреть, как остро чувствуется вес мужского тела, проезжающегося по мне катком. Груди касается что-то холодное, и я дергаюсь от резкого холода. Пальцами нахожу предмет, все еще не отрывая от Богдана.

Это жетон. Сталь касается меня как будто льдом.

Словно читая мои мысли, парень снимает с себя его и заодно освобождает от гармошки платья на талии. Трусики следом. Быстрее и быстрее. Мы словно с ума ходим от происходящего.

Я вся мокрая, волосы липнут к телу, слышится шорох фольги, небольшое промедление, а затем к сокровенному прижимается пульсирующая головка. Я знаю точно, что приятно не будет, и мне надо расслабиться, но, кажется, именно это я сделать не могу.

Богдан елозит вверх-вниз, сминает грудь руками, а затем покрывает шею порхающими поцелуями. Ладони спускаются ниже, ниже и ниже, накрывают лобок и мягко массируют, расправляя складочки. Там так влажно, что я поверить не могу: все это от меня.

— У меня голова кругом от тебя, малыш…

***

И у меня. Настолько, что я думать перестаю, теряюсь и на части ломаюсь. Сложно сформулировать хоть какую-то мысль, когда губы Богдана снова накрываю мои, когда он с силой сжимает ягодицы, продолжая водить членом между бедер. Вверх-вниз, ударяясь то мягко и почти невесомо, то сильнее и чуть глубже.