Дочь моего друга (СИ)

Теперь тем более не хочу, чтобы он меня увидел. По сравнению с девушкой рядом с Демидом кажусь себе подделкой с логотипом известного бренда. Нет во мне ничего притягательного, а к ней его влечет, это видно невооруженным глазом. Он не скрывает свой интерес, им пропитан каждый брошенный взгляд, каждый жест.

А я сижу в своем углу и сгораю от ревности.

Ну что стоило мне выбрать другой ресторан? Или Демиду послушать приятелей и пройти на террасу? Я бы давно по-тихому слилась, вместо этого исподлобья высверливаю дыры в руке, небрежно заброшенной на спинку стула девушки.

Может это и есть Настя? Если так, то она еще лучше, чем я себе представляла.

Или может та, вторая? Тогда Настя точно в пролете. Впрочем, как и я.

Теоретически меня должен успокоить факт наличия у Демида нескольких любовниц. Но на деле вообще не успокаивает.

Наконец Вселенной надоедает смотреть на мои страдания, Ольшанскому звонят, он берет телефон и идет на террасу.

Хватаю сумку, бросаю на стол купюру и сломя голову выбегаю из ресторана. Подлетаю к автомобилю и торможу, в бессильной ярости сжимая кулаки.

Моя принцесса, моя элегантная машинка подперта огромным как танк внедорожником. Его глянцевые крутые бока сверкают на солнце, загораживая выезд с парковки.

И почему я готова поклясться, что это внедорожник Демида? Может, потому что у него такой же хищный и нагловатый вид, как у его хозяина?

В ресторан не возвращаюсь. Обратиться к хостес, чтобы она нашла владельца, не вариант. Если интуиция не подводит и это правда Демид, у меня нет ни малейшего желания с ним встречаться.

Отхожу подальше но так, чтобы было видно парковку, прислоняюсь к развесистому дереву и готовлюсь ждать.

* * *

Торчу под деревом почти час, не сводя глаз с входа в ресторан, но Ольшанский, похоже, никуда не торопится. И компания ему зашла, и кухня. Зато я тут стою как дура.

Голодная. Злая. Лишняя.

Зачем стою? Не знаю сама. Уже давно можно было бы вызвать такси, уехать домой, а машину попросить забрать водителя. Не будет же Ольшанский сидеть здесь вечно.

А можно еще лучше. Сесть за руль и сигналить, можно по его танку ногой задвинуть, чтобы сигнализация сработала.

Представляю его лицо, когда он увидит меня за рулем машины, которая стоит как хорошая двушка на вторичном рынке жилья.

Конечно, хотелось бы увидеть его потрясенным и может немного растерянным. Но на это даже моей богатой фантазии не хватает. Максимум, на который я могу рассчитывать — удивление.

И когда я, полная решимости, выхожу из укрытия, в дверях ресторана появляется Демид.

Я так себя накрутила, что не стала бы останавливаться, но к руке Ольшанского прилипла та девушка, и я поспешно отступаю обратно под дерево.

Девица безостановочно что-то говорит и смеется, Демид молча слушает. Мужчины, которые пришли с ним, вероятно, остались внутри.

До боли закусываю губу и впиваюсь ногтями в ладони. В груди печет, будто туда плеснули горючей смеси и подожгли.

Если Ольшанский усадит ее в свою машину, я этого не переживу. Я никогда раньше не ревновала, не представляла, что можно испытывать такие эмоции. А сейчас сгораю заживо как средневековая ведьма на костре в десятке шагов от мужчины, который не подозревает о моем присутствии.

Да он обо мне и думать забыл, готова спорить на свой «Порше»!

Девушка улыбается Демиду обворожительной улыбкой. Снизу вверх, часто хлопая ресницами и слегка касаясь его груди.

По мне словно пропускают электрический ток. Этот жест такой невинный и откровенный одновременно. Интимный и возбуждающий.

Если бы я так к нему прикоснулась, я бы не вынесла этого напряжения. Меня бы размазало в радиусе десятков метров. Меня и сейчас размазывает.

Дергаюсь и еще сильнее сжимаю кулаки. Я почти готова вцепиться ей в волосы. Как я умудрилась в такой рекордный срок стереть границу между воспитанной выпускницей закрытого пансиона для девочек и уличной босячкой?

Демид наклоняется к девушке, улыбается в ответ и заправляет ей за ухо выбившуюся прядь. Меня подбрасывает как на электрическом стуле, а Ольшанский провожает девушку к красной спортивной машине.

Если между этими двумя нет интима, то я совсем ничего не понимаю в отношениях. Как минимум химия, о которой любят говорить, между ними есть, причем имеет она ярко выраженную окраску.

Это я ботанка и заучка, способная вызвать интерес исключительно как древний мамонт. И то не я, а моя девственность. Меня можно захотеть только, под завязку накачавшись амфетаминами. Или алкоголем.

Мир, который еще совсем недавно казался ярким и манящим, потерял всякие краски. Я словно смотрю черно-белое кино. Еще и без звука, потому что сломался динамик.

Я не ошиблась, меня подпер Ольшанский. Он выруливает с парковки и уезжает, освободив мою изящную малышку.

Сажусь за руль, тянусь к защитному ремню. Закрываю глаза и вижу руку, которая гладит обтянутую белоснежной тканью рубашку.

В моем шкафу лежит выстиранная и выглаженная футболка. Я все придумывала повод и возможность ее передать. Представляла разные ситуации, но все сводилось к необходимости встречи с Демидом еще раз один на один.