Дочь моего друга

В горло словно насыпали песка: в нем становится сухо, и разлепить губы стоит больших усилий. Это не первый раз, когда я слышу эти слова в свой адрес, но никогда они не имели для меня такого значения, как сейчас. Потому что их говорит он.

— У меня хорошая память, — я улыбаюсь, но не уверена, что получается естественно, потому что приходится сражаться с наплывом эмоций. Неужели это оно? Неужели все не просто так? — Постараюсь это запомнить. И первое, и второе.

— Хорошо. Потому что тебе, возможно, часто придется себе об этом напоминать.

— Звучит как угроза. Мне нужно начинать бояться?

Андрей морщится, словно ему неприятно, и качает головой.

— Не надо вот этого, Ян. 

— Чего?

— Веселости твоей этой и фальшивой улыбки. Ты же видишь, что я сделать пытаюсь. Может, хреново выходит, но как могу. 

Ворот платья неожиданно становится мне тесен, и бой сердца походит на удары молота по наковальне — металлический, прокалывающий нервы. 

— Нет, я не вижу, — в носу щиплет, а пальцы начинают предательски подрагивать, и мне приходится спрятать их под стол. — Понятия не имею, Андрей. 

Официант, появившийся с подносом, склоняется над столом, скрывая лицо Андрея от меня, и сквозь журчание воды, льющейся в бокалы, я отчетливо слышу:

— Все ты видишь. Сдаюсь я тебе, девочка Яна. 

Не показалось. Мне не показалось.

***

Андрей

Из ресторана мы выходим через два часа. С едой расправились за час, а остальное время пили кофе и разговаривали. Вернее, разговаривала Яна, а я по большей части слушал. Говорила она обо всем подряд: о продолжительной турбулентности при перелете в Мексику, о занятиях танцами, о том, как встретила на Красной площади Уилла Смита и сфотографировалась с ним, и о том, как ее подругу однажды не пустили в мой клуб, потому что не поверили, что ей есть восемнадцать. Обычно пустые разговоры для меня утомительны — когда по восемь часов проводишь с телефонной трубкой, слушать людей хочется только по делу. Но с ней не так. Слишком она живая и заразительная: щеки порозовели, голубые глаза сияют, и смеется она много и без повода. Сейчас она настоящая — не Яна-кремень, а просто девчонка, которую жизнь не разочаровала настолько, чтобы уметь прятать эмоции, когда ей хорошо. Часть того, что она говорит, проходит мимо, потому что я увлекаюсь разглядыванием. Наверное, впервые, не считая постели, вижу ее без маски. Сейчас передо мной обычная двадцатичетырехлетняя девушка, которых я всегда сторонился. Но именно на ней залип так, что не могу оторвать глаз и испытываю почти мальчишеский азарт оттого, что сегодня снова займусь с ней сексом.

— Ты, наверное, хочешь вернуться в отель? — Яна переминается с ноги на ногу, в глазах роятся вопросы.

— Нет. У меня встреча с другом назначена в баре, тоже у Серганова.

— Да, да, конечно, понимаю, — Яна начинает улыбаться и тут же, словно опомнившись, делает серьезное лицо. — Нет, правда, ты не подумай, что я обижаюсь. Я найду, чем себя занять.

Проблема как раз в обратном. Я не хочу, чтобы она искала, чем себя занять.

Я достаю из кармана телефон и набираю Сереге. Уверен, что он не станет возражать.

— Не будешь против, если планы переиграем и встретимся у тебя дома?

— Да без проблем. Что-то случилось?

— Я буду не один, — смотрю на вспыхнувшее лицо Яны. — С девушкой. 

— Удивил. Я ее знаю?

— Яна. Галич. 

При звуке ее имени повисает пауза. Я примерно представляю, какие мысли сейчас крутятся в голове у Молотова, но точно не ему меня осуждать. Единственный мой судья — это совесть, а с ней конфликт у меня уже решен. 

— Конечно, приезжайте. Будем рады.

Сбросив вызов, я смотрю на Яну. Она выглядит взволнованной, зрачки расширены, нижняя губа закушена.

— Нас ждут. Жена Сергея — твоя ровесница. У них сын пару месяцев назад родился — по этому поводу собираются.

— Мальчик? — нерешительность постепенно пропадает с лица Яны, и ее глаза загораются. — Ты уже им что-то дарил?

Я не дарил. Даже не думал об этом, потому как уверен, что у Матвея Сергеевича есть все, что нужно, лет на триста вперед. 

— Последний раз я покупал детскую игрушку много лет назад.

Я имею в виду ту самую злосчастную Барби, но Яна уже слишком поглощена идеей покупки подарка, чтобы оценить эксклюзивность моего поступка.

— «Disney Store» далеко отсюда… — ее глаза излучают энтузиазм, голос звенит возбуждением. — Лучше поехать в «Hamleys». 

Воображение моментально подкидывает мне кадры толпы людей, снующих между завалами конструкторов, коробок с куклами и фигурами супергероев под аккомпанемент детских визгов, и я собираюсь сказать твердое «нет». Но потом смотрю на восторженное лицо Яны, пока она продолжает перечислять неизвестные мне магазины, и понимаю, что не смогу ей отказать. По крайней мере, не сегодня. 

— Определилась, куда ехать? Имей в виду, у нас всего два часа. 

23

Андрей

— Дай угадаю: подарок Матвею спутница твоя выбирала, — Сергей кивает в сторону гостиной, откуда доносится хруст открывающихся коробок и восторженные женские голоса. 

— Знаешь же, что не я. Надеюсь, не в обиде.

— Какие обиды? — Сергей пододвигает к себе стакан и, налив виски, поднимает его вверх.