Дочь моего мужа: нужна ли дедушке внучка?

— И прежде всего материнская! — вставила Вера Сергеевна. — Ведь отец собирался взять Надю к нам, в Москву. И я уже так хорошо все себе представляла. Как у нас снова будет жизнь в нашем доме, как мы все будем счастливы с ней…

— Ты, мама? Вы? — изумленно спросила Жанна. — Но тогда она все равно не будет с нами!

— Но она будет в нашей общей семье. А знаешь, давай поговорим об этом на свежую голову. Завтра. — Увидев, что Жанна готова ринуться в бой, Вера Сергеевна посчитала разумным не развивать тему. — Всем нам пора спать. День был слишком тяжелым.

— Я подожду, пока вернется папа.

Он вскоре вернулся. Выглядел усталым. Не дожидаясь вопросов, сказал:

— Рукавишниковы оставили Михаила Васильевича у себя. Мне стыдно перед вами за все произошедшее сегодня. Но и за всех нас тоже: ведь чужие люди, приютив старика, проявили больше такта и понимания, чем мы.

— Они при этом ничего не потеряли, — тихо сказала Жанна. По-своему она тоже была права.

* * *

Настало утро. Матвей собирался на работу. Как всегда, Жанна провожала его.

— Твой отец совершенно прав, — продолжал Матвей начатый вчера разговор. — Мы должны попытаться решить этот вопрос самым гуманным образом. Обязательно надо учесть права настоящего дедушки. Как минимум, он имеет право прочесть бумаги, которые оставила мать Нади. Подумай об этом. Возможно, эти двое, Матвей и Анна, любили друг друга. По-настоящему любили, как мы с тобой. Возможно, их развели какие-то обстоятельства. В жизни всякое бывает. Но Анна не изменила, не скрыла имя Надиного отца, именно он записан в свидетельстве о рождении… Это же говорит о чем-то!

— Может быть, она просто хотела разделить с ним ответственность за ребенка…

— Я думаю иначе. Мы должны попытаться разгадать эту загадку, Жанна. Поверь, если мы этого не сделаем, то в один прекрасный день не сможем найти покоя. Когда осознаем, что лишили Надю возможности быть с действительно родным ей человеком.

На этот раз Жанна услышала Матвея.

— Хорошо. Я просмотрю все, что лежит в сумке. Не говори, что я не имею на это права. Тетя Нади прислала ребенка сюда. Тем самым она возложила всю ответственность на нас. И я готова взять эту ответственность, всем сердцем готова. Поэтому я должна знать, что Анна думала об отце Нади, как она к нему относилась. Почему все так получилось. И я не допущу, чтобы вмешивалась семья того, другого, если выясню, что он предал Надю и ее мать.

— Хорошо, Жанна, — согласился Матвеи. — Я чувствую, что в этом ты права. И буду на твоей стороне, если придется отвоевывать Надю. Как если бы это был мой собственный ребенок. Я буду с тобой, мой маленький воин.

Жанна улыбнулась:

— Спасибо, Матвей Я люблю тебя. Я тебя не разлюблю никогда-никогда!

* * *

Жанна раскрыла сумку. Все эти дни она была уверена, что не хочет больше заглядывать в нее. А теперь…

Она вынула все, что там находилось, в том числе большой коричневый конверт. Его и открыла. Пачка писем, узкая шкатулка, закрытая на подвешенный к ней ключик. Жанна осмотрела шкатулку. Похоже, она предназначалась Наде.

Письма… Жанна подавила последние сомнения и дернула за ленточку, которой была перевязана пухлая пачка.

Выпала открытка. Похоже на Крым.

«Как здесь красиво, — прочла она, — но разве может мне все это нравиться, когда тебя нет рядом. До тебя еще три недели. Матвей».

Она стала читать письма. Там было много нежных слов. Они говорили о любви…

«Скоро мы начнем нашу с тобой жизнь. Ты и я. И наши дети. У нас будет много, много детишек. Похожих на тебя. Прости, но я не могу пока рассказать о нас моим родителям. Отец еще, может, и ничего, но мать…

Скоро я вернусь в Москву. Наверное, я мало на что гожусь, потому что слабак и неудачник. Но я люблю тебя, Аня. Только с тобой я счастлив».

Жанна отложила последнее письмо. Еще раз взглянула на шкатулку. Открыть или не открыть? Понятно, это для Нади. И понятно, что прежде, чем принимать решение, Жанна должна узнать все. Она взяла в руки шкатулку.

Широкое золотое кольцо, цепочка с медальоном, на котором было выгравировано «Матвей и Аня».

Туда же была вложена карточка.

«Девочка моя, вот ты и остаешься одна. Совсем одна. Я ухожу. Ты должна знать, что где-то на свете живет твой отец, Матвей Ковалев. Он ничего не знал о твоем рождении. Не смог узнать. Его родители, его мать не хотели, чтобы мы были вместе. Он не сумел противиться этому. Они сделали все, чтобы нас разлучить. Я не виню его. Он был хорошим человеком. Только слабым. Наверное, не его вина, что он не смог сохранить то, что было между нами. Во всяком случае, я его простила. Если сможешь, прости и ты. Разыщи его. Он был лучшим человеком, которого я встречала в жизни. Прости нас. Будь счастлива, радость моя».

Жанна не могла прийти в себя.

Неужели? Неужели Аня ничего не знала? Неужели она все годы думала, что ее любимый, ее Матвей спокойно живет на этом свете где-то вдали от нее? Так не бывает.