Дочь моего врага

Мысль совершенно идиотская в ее положении, но девушка не думала о последствиях. Она чиркнула спичкой и поднесла огонек к кончику пачки. Наблюдала, как он разгорается, источая едкий запах горевшей лапши, и напряженно прислушивалась.

Вот дверь заскрипела, показался похититель. Лиля бросила пачку в него и сделала огромную глупость: сильный мужик кинулся на нее и зажал в тисках.

Сопротивлялась она отчаянно: щипалась, царапалась, кричала, даже в отчаянии укусила его за нос, но только ухудшила ситуацию. Почувствовала, как он развернул ее, прижал животом к столу, а дальше…

Лиля в ужасе забилась, сообразив, что он хочет сделать, и закричала:

— Нет! Не смей!

Но похититель был в ярости. Он схватил ее за шею и пригвоздил голову к поверхности стола. Она даже успела почувствовать затхлый запах клеенки. Его твердая плоть уперлась прямо в промежность. Лиля закрутилась, понимая, что сейчас может случиться.

— Строптивых баб надо наказывать, — выдохнул он ей в шею.

— Нет! Не трогай меня! — В голосе дрожали слезы. — Пожалуйста…

Горячий воздух, наполненный ментолом, опалил щеку девушки, и она задрожала.

Однако связанные лодыжки не позволили Чуме широко развести ноги девушки. Лиля не видела, что он хочет сделать, и это просто сводило с ума.

— Ты хочешь, чтобы я сделал так? — заревел похититель.

Лиля чувствовала, как шершавая ладонь гладит внутреннюю сторону бедер и подбирается к промежности. Она завизжала и задергала ягодицами, не давая его пальцам проникнуть в самое святое.

— Нет! Пусти! Попробуй только тронуть меня, зверюга! Я тебе…

— О, нам так не нравится, — хрипло произнес он, — а так лучше?

Его пальцы уже вовсю исследовали уголки промежности, теребили клитор, больно нажимали на вход во влагалище. Лиля вздрагивала от каждого прикосновения, изгибалась дугой и молилась Богу, чтобы он спас ее от этого чудовища.

— Мамочка моя! Спаси меня!

— Здесь нет ни мамочки, ни папочки, детка, — гортанно засмеялся Петр. — Тут только страстный мужчина и сладенькая девочка. Иди ко мне!

Теперь его пальцы коснулись клитора, потеребили его. Лиля дрожала он страха и напряжения. А еще по телу разливалось томление. Оно зародилось между ног и наполнило жаром всю ее. Она застонала.

— Подонок! Мразь!

— Ого! Горячая штучка!

К ней сзади прижалось что-то твердое. Оно стало двигаться по кругу, вызывая во всем теле незнакомые ощущения.

— Делай скорее свое дело! — не выдержав напряжения, крикнула она.

— О, а кричать не надо. Я еще не наигрался, — хохотнул похититель.

Внезапно давление исчезло. Лиля тяжело дышала и не могла поверить в свое счастье. Она повернула голову, чтобы посмотреть, куда пропал Петр, и вдруг получила звонкий шлепок по обнаженным ягодицам! Потом еще и еще…

Она взвизгнула, резко выпрямилась, хотела двинуть кулаком вредного мужика, но потеряла равновесие и шлепнулась на пол. Что это? За спиной похитителя она увидела языки пламени.

— Огонь! Там огонь! — закричала она.

Глава 17

Чума оглянулся.

— Бля…ь! Твою ж мать!

Действительно, тлеющий уголок брошенной бездумно пачки «Ролтона» оказался рядом со шторкой, завешивавшей вход в комнату. Старая ткань, пропитанная пылью, вспыхнула мгновенно и теперь полыхала. Огонь вот-вот мог перекинуться на дверной косяк.

Игорь действовал, не раздумывая: в экстремальных ситуациях некогда ныть над неправильными поступками. Он схватил девушку за руку и буквально волоком вытащил ее на крыльцо.

Лиля что-то кричала, но Чума уже ее не слушал. Он захлопнул дверь, боясь, что приток воздуха превратит маленький огонь в большой пожар, и кинулся к шторе. Сорвал ее на пол, потом бросился к ведру с водой. Одно движение — и язычки пламени пропали, а штора превратилась в обугленные черные полоски.

Он сел на стул, опустив голову. Взгляд остановился на руках, которые подрагивали от пережитого стресса. Казалось, отключились все органы чувств: Игорь ничего не слышал, кроме звона в ушах, перед глазами мелькали какие-то тени, во всем теле была такая усталость, что хотелось лечь и умереть.

Он закрыл глаза и провалился во тьму.

Сознание возвращалось медленно.

Сначала до него донесся стук, частый, ритмичный с каким-то скрежетом. Бум — вжи-и-ик. Бум — вжи-и-ик.

Игорь даже не понял, что может вызвать такие звуки. Он открыл глаза, но сразу захлопнул веки: резкий свет ударил по радужке и почти ослепил его. Он попытался пошевелиться, но руки и ноги не двигались от тяжести, будто были налиты свинцом.

«Где я? Что со мной?» — забилась в висках паническая мысль. Каждая попытка вспомнить разливалась болью. И еще с ума сводил запах гари. Он вызывал тошноту, волнами поднимавшуюся из желудка.

Чума сглотнул, переждал очередной приступ и осторожно приоткрыл веки, дал зрению немного привыкнуть, сфокусироваться. Он увидел пол с пятном света, по которому метались тени, потом ножки кровати. Он вздрогнул, напрягся, но тут же сообразил: это ветки дерева качаются возле окна. Ветер.

«Откуда ветер? Почему? — всплывали в голове вопросы. — И сколько, черт возьми, сейчас времени?» Сознание медленно возвращалось в реальность. Наконец голова немного прояснилась.

Господи! Ну и идиот!