Дочь моего врага

Куда ни кинь, везде клин. В этой ситуации одно было хорошо: кровотечение остановилось.

— Разговорчики! — влез в перепалку жесткий бас, который несколько минут назад приказывал Чуме поднять руки. — Мы идем вверх по течению, а ваши парни, — он, кажется, обращался к Владимирскому, — пусть идут низом. Далеко раненый он уйти не мог.

Треск и топот удалялись, вдоль реки раздавались голоса, но все глуше и глуше. И вскоре Чума вообще ничего не слышал. Он немного постоял в воде, но почувствовал, что надо выбираться: еще чуть-чуть — и он околеет от холода и не сможет вообще передвигаться.

Он осторожно, стараясь не плескаться и не шуметь, выбрался на берег. Глаза искали какое-нибудь убежище, куда можно было забраться и пережить опасный момент. Как назло, ничего подходящего он не видел. Разве что толстая береза, разделившаяся на несколько стволов, между которыми образовалось углубление, похожее на большое дупло.

Чума с трудом, помогая себе одной рукой, сломал несколько широких веток, потом забрался внутрь пня и закрылся ими сверху. В этом импровизированном доме его вряд ли быстро найдут, а он выиграет время.

Он устало закрыл глаза, но адская боль в руке не позволила расслабиться. Сквозь листья в дупло плохо проникали солнечные лучи, внутри образовался мягкий полумрак. На Игоря накатилась реакция от пережитого напряжения, тянуло в сон.

«Нельзя спать! — подумал он, закрывая глаза. — Нельзя!»

***

Лиля бежала в ту сторону, куда по ее догадке двинулся Чума. Ветки хлестали по лицу, она едва успевала уворачиваться. Под ноги она не глядела, ставила их интуитивно, перепрыгивала препятствия, как козочка. В висках стучала одна мысль: «Нет! Нет! Не может быть! Его не могли убить!»

Она взлетела на какой-то холм, еще немного промчалась вперед и замерла, едва удержав равновесие: она стояла на обрыве, а внизу шумела по камням быстрая лесная речка.

Где Петр? Куда исчез? Лиля растерянно огляделась. Впереди дороги нет, а сзади его никто не встретил, значит, он пошел вверх или вниз по реке.

— Задержите немедленно эту идиотку! — кричал сзади отец.

Лиля повернулась: к ней неслись на всех парах домашние охранники, Мишка и Лешка. Девушка сделала шаг назад:

— Не подходите! Иначе я прыгну.

— Стой! Дура!

Отец в окружении своих бандитов (полиция в черной униформе и с автоматами наперевес была тоже, только Лиля сомневалась, что это полиция: люди в масках прятали свои лица, а это всегда вызывает сомнение в чистоте их намерений) показался из кустов. Он запыхался и тяжело дышал. Вот он остановился, держась рукой за грудь, вытащил носовой платок и стал вытирать лицо, залитое потом.

«Так тебе и надо! Нечего на людей охоту устраивать! — злорадно подумала Лиля. — Спортом надо заниматься, папочка, спортом!»

— Я стою, но, если твои церберы сделают еще хоть один шаг, я прыгну!

— Куда? — отец растеряно огляделся: с его места река не была видна.

— С обрыва. И будешь ты оплакивать меня всю жизнь, — Лиля всхлипнула, так ей стало себя жалко.

— Дочка, не дури. Иди ко мне.

— А ты меня выслушаешь?

— Конечно, дорогая. Иди ко мне.

Девушка стала спускаться с холма.

— Тогда останови охоту. Я же тебе сказала, что сбежала сама. Никто меня не похищал. Ой! Пустите! Козлы!

Пока Лиля была сосредоточена на отце, она не заметила, как Мишка и Лешка подкрались к ней сзади и схватили ее за руки. Они потащили ее в сторону дороги. Она растерялась всего лишь на секунду, а потом притворилась, что пойдет сама, а когда охранники расслабились, извернулась и укусила Мишку в плечо.

Тот заорал от неожиданности и отпустил ее руку. Тогда Лиля, не давая охранникам опомниться, ударила по ноге Лешку. Девушка побежала назад, а парни не рискнули связываться с дочкой хозяина.

Она кинулась на шею к отцу, который отдавал распоряжения своей команде и не ожидал снова увидеть дочь.

— Папка, перестань! Я тебя очень прошу! — выла в голос Лиля.

— Я для чего вас держу? — рявкнул отец подбежавшим охранникам. — Живо убрали ее!

Но Лиля вцепилась в отца мертвой хваткой. Она понимала, что, если сейчас не настоит на своем, Петра может уже никогда не увидеть.

— Папочка, миленький. Прости меня! Я больше никогда… ни за что… — выла девушка отцу в шею.

— Под замок посажу! Телефон отберу, пока замуж не выйдешь, — ревел он, но уже не так грозно, как раньше.

Лиля возликовала: она давно изучила вспыльчивый характер отца, который в гневе мог натворить плохих дел. Но девушка также знала, как быстро он отходил, если она к нему ласкалась, как кошечка.

— Пусть! Хорошо. Я согласна, только не трогай его.

— И где ты откопала этого кавалера?

— Папочка, разве тебе можно сказать где? Ты же всех моих друзей через полиграф пропускаешь.

Подбежавшие охранники посмотрели друг на друга. Лиля поймала их взгляды и похолодела: кажется, что-то случилось, о чем она пока еще не знает.

— Кто-нибудь, оторвите вы ее от меня! — мягким тоном попросил Владимирский.

— Хорошо. Я согласна. Папуля, я буду послушной девочкой, — всхлипывала Лиля. — Вот увидишь!

— И к гинекологу пойдешь! Мне левый приплод не нужен.

— Па-па! Он меня не тронул! Знаешь он какой! Рыцарь.