Дочь Монтесумы. Сердце Мира

– А защищаться нечем! – добавил я. – Ведь наше огнестрельное оружие отобрали, а два лука и стрелы ничего не значат против сотни людей.

Мы решили даже выйти навстречу нашим преследователям. Подойдя к ним, мы увидели во главе их Тикаля, Димаса и других высших сановников.

– Кого ты ищешь, что пришел с такой стражей? – спросила Майя у Тикаля.

– Кого же, как не тебя? Если бы я послушался Нагуа, то ты продолжала бы свой путь. Она не хочет тебя видеть, а я – наоборот. И я рад, что поспел вовремя!

Тогда Майя обратилась к Димасу:

– В чем нас обвиняют, что преследуют как преступников?

– Два дня вас не было видно. Нагуа тоже. Мы стали искать и нашли ее связанной. От нее мы узнали про ваше бегство.

– А сказала она, почему мы должны были бежать?

– Нет, она ничего не говорила, но я знаю достаточно, чтобы все понять. А вас мы все-таки арестуем и будем судить, так как вы нарушили данную клятву. Кроме того, вы виновны в том, что похитили небесного ребенка, радость и утеху всего народа. Вам надо было обратиться к нам за помощью и покровительством. Идите с нами…

– Хорошо! Только пусть касик Тикаль идет в стороне. Его вид ужасен, и он мой злейший враг. Я всего могу ожидать от него…

– Пусть будет по-твоему, – согласился Димас. – Твой муж и друг могут идти рядом!

Обратный путь мне был уже знаком. Я совершал его в третий раз. В городе нас провели мимо нашего дворца, прямо к пирамиде, и велели подняться наверх. Майя тяжко вздохнула, так как поняла, что нам опять предстоит прежнее заключение, без дневного света, столь нужного для ребенка. Нам принесли пищу и закрыли за нами тяжелую дверь.

Кажется, я никогда не переживал более тяжелой ночи. Наутро к нам пришел Димас с выражением соболезнования и извинился, что ему пришлось по необходимости причинить нам такую неприятность, как тюремное заключение.

– Не бойтесь, госпожа моя, ваше заключение не может быть долгим. Сегодня ночью, в день поднятия вод, соберется совет и решит дело о вашем бегстве.

– А других обвинений нет?

– Я не слышал ни о каких других обвинениях.

– Каков будет приговор совета?

– Не могу сказать, но знаю, что никто не желает тебе, госпожа моя, вреда, и если твое обвинение против Нагуа будет доказано, то все дело выйдет в твою пользу. Народ очень возбужден, так как речь идет о его будущем избавителе. Но ни против твоего ребенка, ни против тебя не может быть решения о смертной казни. То же, я думаю, и относительно обоих чужеземцев. Вероятно, совет решит, что их надо убрать из пределов страны, вместо того чтобы лишить жизни.

– Но ведь один из них – мой муж!

– Верно, но ребенок уже родился!

– Я не могу быть разлучена со своим мужем. Димас, я прошу только одного – свободы и права покинуть вас навсегда.

– Быть может, судьи и на это согласятся, но останутся непреклонны относительно ребенка. Им нужен твой сын, и от него не откажутся. Я думаю, что тебе надо будет выбрать между мужем и сыном.

Майя сосредоточенно молчала, потом медленно проговорила:

– Слушай, Димас! Мне сын мой дорог, он плоть от плоти моей, но муж мой – это вся моя жизнь. Если я вынуждена выбирать, то выбираю мужа; я могу иметь второго ребенка, а второго мужа никогда!

Димас ушел, ничего не сказав утешительного в ответ. Через некоторое время к нам явился другой посетитель, Тикаль. Он опять пожелал говорить с Майей наедине, но та снова отказалась. Касику пришлось смириться и говорить в присутствии сеньора и меня.

– Ваши преступления мне известны, потому что Нагуа мне все рассказала. Я знаю, вы думаете, что были вынуждены сделать это. Но я знаю также, что вас ожидает страшная месть. Двое знают вашу тайну: Нагуа и я. За это вас ожидает смерть в глубине колодца вод. Но я менее всего желаю твоей смерти, Майя. Я люблю тебя больше всего на свете!

– Слушай, Тикаль! – перебил его сеньор. – Еще одно слово, и я задушу тебя, прежде чем стража успеет прийти на помощь!

– Оставь его, одним оскорблением больше или меньше – не все ли равно? Продолжай, благородный Тикаль!

– Я обещаю, что буду молчать. Обещаю даже, что на ваших глазах искажу исповедь Маттеи, но при одном условии…

– Если ты будешь молчать, то кто может поручиться за Нагуа? – спросила Майя.

– Предоставь ее мне! Тебе нужно будет только отступиться от своего обвинения против нее. А что касается вашего бегства, то это преступление может вызвать снисхождение.

– Ты говорил об условиях. Какова твоя цена?

– Ты сама, Майя! Постой, дай мне договорить. Я клянусь тебе, что в течение полугода твой муж благополучно перейдет горы, что твой сын сохранит все свои первородные права. Я поступлюсь в его пользу своим собственным ребенком. Белый человек не муж тебе, так как он обманным образом получил согласие совета!

– Что ты на это скажешь, Игнасио? Впрочем, твой ответ нетрудно предугадать, так как Тикаль предоставил тебе все, что нужно для твоей цели.

– Верно, госпожа моя, но я также помню свое обещание, данное вам в дикой пустыне, на пути сюда. Пусть будет ваша судьба – моей судьбой!

– Вы хорошо сказали, Игнасио, – проговорил сеньор. – Что касается меня, то моя жизнь связана навсегда с жизнью Майи!