Дочь огня

Эшонбиби слушала рассеянно, зато ее невестка была увлечена и даже громко воскликнула: Да! — что означало высокое одобрение. Услышав это да из уст каршинской гостьи, Эшонбиби стала еще холоднее и равнодушнее, она даже задремала или сделала вид, что дремлет.

Окончив песню, госпожа Танбур пожшонилась высоким присутствовавшим. Эшонбиби открыла глаза и ограничилась легким кивком. Оймулло отошла в сторону и вместе с Мухаррамой покинула гостиную. Смешанные чувства боролись в ней, ей было обидно, что так пренебрегли ее искусством и талантом, и в то же время радостно при мысли, что неуспех у Эшонбиби освобождает ее от постоянного присутствия во дворце. А все-таки обидно! Ведь когда она поет и играет там, внизу, простым женщинам ее круга, чуть ли не на руках носят, а здесь ей не сказали ни одного доброго слова!

А в это время между невесткой и свекровью происходил такой разговор:

— У нее очень приятный голос! Мне нравится ее пение, — сказала невестка.

— О дочь моя, таких певиц у нас много, — ответила свекровь.

— Что, теперь госпожа Танбур будет удостоена постоянного присутствия на вечерах вашего высочества?

— Нет! Если мы станем приглашать во дворец всех впервые выступивших у нас певцов, мы разведем слишком много лентяев и тунеядцев.

Невестка прекрасно поняла, что Эшонбиби говорит так в пику ей. И холодно отнеслась к Танбур, тоже только чтобы сделать невестке назло. Такая мелочность ее рассмешила, но она и виду не подала, а про себя подумала: Погоди, погоди, не сегодня завтра мой сын станет эмиром, и тогда я сяду на твое место. В моей власти будет приглашать во дворец, кого мне угодно. И Оймулло я возьму к себе… Это даже лучше, что сейчас от нее отказались…

А вслух она сказала:

— Вы правы, ваше высочество!

Эшонбиби подозвала распорядительницу и приказала:

— Угости там, в передней, госпожу Танбур, да получше! И скажи, что каждый раз, как ее высочество пожалует из Карши, мы будем за ней посылать.

— Слушаюсь! — проговорила распорядительница и тут же добавила: — Пришла жена девонбеги, хочет о чем-то доложить вашему высочеству.

— А! — с интересом воскликнула Эшонбиби. — Наверное, о той негодной девчонке? Пусть войдет, зовите!

Распорядительница вышла в переднюю позвать жену чиновника, а Мухаррама рассказала Оймулло ее историю.

— Муж этой женщины живет здесь же, в крепости… По ту сторону у него домик. Это мужчина со свиноподобным лицом, да к тому же плешивый. Он обслуживает лично ее высочество. В его обязанности входит доставлять ей все необходимое — одежду, драгоценности, убранство дома. Как только что нужно, домоправительница посылает за ним какую-нибудь служанку. Была здесь среди слуг одна девушка-рабыня, ее привезли из Карши от ее высочества, в подарок Эшонбиби. Девушка отличалась тонкой, нежной красотой, и звали ее Нозгуль… Подходящее имя — нежный цветок. Но, увы, это был уже увядший цветок — ее подтачивало горе. Думаю, что она была из хорошего дома. Безжалостные работорговцы похитили и продали ее. Однажды домоправительница послала Нозгуль по какому-то делу к этому чиновнику. Он был дома один, пьяный, разнузданный… При виде девушки он потерял остатки разума, накинулся на нее, и не успела она закричать, как он уже сделал свое грязное дело. В эту минуту вошла жена со служанкой, застала его на месте преступления. Поднялся скандал. Муж вскочил и удрал, а женщины избили бедную девушку и с позором привели во дворец к Эшонбиби. Ее высочество разгневались и приказали бросить Нозгуль в подвал, посадить на хлеб и воду. А чиновник пришел к Эшонбиби просить прощения, преподнес ей золотое кольцо, осыпанное драгоценными камнями, при этом он сказал, что его черт попутал, что сама девушка приманивала, соблазняла. И женщины подтвердили, что только девушка виновата, если бы она не заманивала в свои сети, ничего бы не случилось. А сегодня жена чиновника пришла, желая выставить на позор перед каршинской госпожой подаренную ею служанку.

— А что чиновник?

— Работает по-прежнему, что ему сделается?

…Тем временем жена чиновника говорила матери эмира:

— Прошу правосудия! Надо наказать каршинскую девчонку, соблазнительницу! Хорошего, набожного человека, приближенного ее высочества в один миг свела с пути! Заморочила ему голову! А ведь он ваш преданный раб…

— В моей резиденции, благодарение богу, еще не бывало такого греха! — торжественно произнесла Эшонбиби.

— Это каршинка все напортила, — сказала одна из младших жен покойного эмира, бывшая когда-то соперницей Эшонбиби. Она тоже терпеть не могла мать наследника.

— Да, да, конечно, она! — подхватила другая.