Дочь олигарха

В понедельник вечером, когда все уроки сделаны, Рейчел отправляется на свою секретную пробежку, а Таш потихоньку ускользает в деревню. У нее уже есть золотая членская карта Weight Watchers: возможно, это как-то связано с черной кредиткой “Амекс”, а может, с тем, насколько она худая по сравнению с большинством участников. Здесь никто раньше в глаза не видел золотой членской карты. И у них тут никогда не было человека, который весил бы так мало, как Таш, ведь у нее ИМТ подбирается к показателю “Истощение”. Такого пальто они тоже никогда не видели, и такой сумки. От Наташи пахнет парниковыми орхидеями, распутной юностью, чистой, только что созданной плотью, и где-то в букете ее запахов до сих пор угадывается аромат младенца. Она – все то, чем они уже никогда не станут, никогда. Когда она взвешивается, все аплодируют, а некоторые женщины плачут. Когда она уходит, один из организаторов спрашивает, можно ли ее потрогать, всего лишь коснуться ее руки – без повода, просто так. Ощущение такое, как будто к ним на огонекзаглянул ангел.

Таш не может удержаться и рассказывает остальным гнилым яблочкам про свой поход в деревню, и вот они уже все туда идут. Сначала Тиффани, которой это явно нужно, за ней Лисса, потом Доня, Дэни и даже Рейчел, которая говорит, что это просто исследовательский интерес. Все записываются на встречи онлайн, а потом маленькими группами, укутавшись в школьные плащи, тянутся в деревню. Последней каплей в чаше терпения становится, видимо, Рейчел с ее плоским животом и цыплячьими трицепсами. Это уже какое-то нашествие ангелов, и толстые деревенские женщины, матери деревенских мальчиков и девочек из конюшни, ангелам больше не рады. Стройность и ослепительная красота их подавляют, они уже просто охренели, если честно. Одно дело, когда стройная красавица висит у тебя на холодильнике, и совсем другое – когда идеальное тело изо дня в день, опять и опять суют тебе прямо под нос. Они запирают своих сыновей. И пишут жалобу в школу. Снова начинаются беседы и наказания. Директор привозит девочку в инвалидном кресле, у которой из-за анорексии почти отказали внутренние органы. Девочку зовут Жаклин. Волосы у нее цвета только что сорванного баклажана, да она и сама вся из себя такая инь, как плоды семейства пасленовых. И в ней по-прежнему остается что-то вороватое – это очень заметно по тому, как она двигает своими маленькими ручками.

Директор сам выкатывает Жаклин на инвалидной коляске из машины, доставившей ее в школу, а потом возвращает обратно. В машине кто-то помогает ей сесть, но со стороны кажется, что директор просто сваливает ее внутрь, как яблоки из тачки – или как мертвое тело.

Но все равно уже слишком поздно. Бекки с плохими волосами отправили домой, а оттуда – куда-то в клинику. Представьте себе: ведь если это произошло с Бекки, то может произойти буквально с каждым. Когда она возвращается, все начинают называть ее Джекки, а потом – Джек.

– Девочки, вы – опасная группка размножающихся клеток, – говорит мадам Венсан. – Вы тут у нас в школе как раковая опухоль. А как же младшие, которые на вас равняются?

Бекки с плохими волосами не желает отзываться на имя Джек, так что Лисса берет его себе. Она вдруг тоже включается в соревнование, потому что ведь когда тебя отсылают домой, это очень страшно и в то же время потрясающе. Если ей удастся вляпаться в серьезные неприятности – неприятности уровня отправки из школы домой, то мать наверняка обратит на нее внимание и перестанет думать все время об одном только Дугласе. К тому же Сьюз нужна сестра. Она поет в кантри-вестерн-группе, хотя на самом деле петь не умеет, и шатается по Кембриджу в любое время дня и ночи в мини-юбках и ковбойских сапогах, которые ворует из магазинов. На прошлой неделе пришла домой с подбитым глазом после долгой странной ночи с Дэнни, вторым вокалистом группы. Он сделал это, потому что напился и потому что Сьюз не понравилась его новая песня, а еще потому, что она сначала дала ему надежду, а потом сама же ее разрушила.

Тиффани теперь отзывается только на имя Стэн, это какое-то странное французское сокращение от Эстеллы. Дэни стала Бо – это как Белль из “Красавицы и чудовища”, только на мужской лад. Доня стала Соней, потому что в рифму, а еще потому, что девочки до сих пор обожают слушать истории про тетю Соню, которые привозит Таш из своих поездок в Лондон: истории о замках, диетах и изысканно припущенной рыбе. Позже Соня стала Сонь с этой странной буквой на конце, которую всем очень нравится произносить, хоть у нее и нет своего звука, но теперь она стала просто Сон или Сонни. Таш иногда называет себя принцессой Августой – сокращенно Гус.

Теперь они все замаскированы. Это очень важно. У всех подпольные клички.